Из-под земли война дыхнула смертью http://www.penzenskaya-pravda.ru/news.10142.htm
Слова «Война не закончилась, пока не похоронен последний солдат», — обрели для меня реальный и глубокий смысл, когда я своими глазами увидела останки бойцов Великой Отечественной в белорусском лесу…
Два белых аиста поднялись с мокрого от росы луга и медленно закружили над землей у кромки леса. Каждое утро совершают они свой скорбный ритуальный облет окрестностей, отдавая дань памяти тысячам бойцов Красной Армии, сложившим головы на полях Рогачевского района Гомельской области. В том числе, воинам пензенской 61-ой стрелковой дивизии, отчаянно сражавшимся здесь в первые месяцы войны, и на пять суток остановившим продвижение танковой армии Гудериана вглубь страны…
Не на жизнь, а насмерть
О трагической судьбе первого формирования 61-ой стрелковой дивизии 63-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Петровского, чьи бойцы проявили такое же мужество, как защитники Брестской крепости, стало широко известно только спустя 69 лет после их подвига.
Низкий поклон военному историку Геннадию Петровичу Тамбовцеву, который открыл миру правду об этом воинском соединении, героически сражавшемся и погибшем почти в полном составе в боях с превосходящими силами противника.
Летом прошлого года на места тех сражений отправилась экспедиция. За две недели поисковых работ сводный отряд поднял из земли останки 35 красноармейцев, и 21 солдатский медальон, два из которых содержали сведения об уроженцах Пензенской области. Героев с почестями перезахоронили в братскую могилу села Заполье.
Но уже тогда стало ясно, что одной экспедиции недостаточно. По сведениям, полученным от местных жителей, в одном только лесу у деревни Хомичи были наспех зарыты сотни погибших солдат.
Вторая Вахта Памяти пензенского поискового отряда в Республике Беларусь состоялась в начале августа этого года. Еще в начале июля я попросила разрешения принять участие в экспедиции. История 61-ой дивизии в свое время потрясла меня, и я испытывала какое-то смутное чувство вины, к которому примешивалось отчаянье, за ошибки или намеренное искажение фактов теми, из-за кого солдаты и офицеры были преданы забвению на долгие десятилетия.
Спасибо руководителю сводного поискового отряда, зав. отделом военно-патриотического воспитания Центра детско-юношеского туризма и экскурсий Управления образования города Пензы Ларисе Казаковой за то, что она включила меня в состав экспедиции.
Сколько же их полегло…
…Рейсовый автобус «Рогачев — Заполье» остановился на окраине Хомичей, и я с рюкзаком на спине и дорожной сумкой в руках зашагала вперед. Через пару минут старенький, но мощный мотоцикл «Днепр» обогнал меня и остановился. Водитель, мужчина лет 50-ти, участливо поинтересовался, куда я путь держу, и предложил довезти до лагеря.
— Так вы тоже солдатиков шукать (искать — Авт.) будете? — спросил он на трасянке, смеси белорусского и русского языков, на которой говорит большинство жителей страны. Получив утвердительный ответ, покачал головой:
— Каждый год здесь шукают, и там, у Виричаве, и у других дзярэунях — и всегда находят…
В палаточном лагере, расположившемся на опушке леса, уже кипела работа. Дежурные мыли посуду, оставшуюся от завтрака, а остальные занимались раскопками неподалеку. Вместе с нашими поисковиками работали их белорусские коллеги из группы «Батьковщина», а также военнослужащие 52 отдельного специализированного поискового батальона.
Лариса Казакова рассказала о том, что за первые четыре дня были обнаружены останки 14 красноармейцев и 4 солдатских медальона:
— Десятерых солдат подняли здесь, в лесу, четырех — у деревни Виричев.
Один из четырех медальонов удалось сразу же расшифровать. Рядовой Мулихин Сергей Геннадьевич родился в Новосибирске в 1909 году, был призван из Краснодарского края. Воевал в 61-ой дивизии, прибыл на место дислокации, вероятнее всего, 30 июля 1941 года с пополнением, которое было сформировано уже не в Пензе, а в Краснодаре.
Руководитель поисковой группы «Батьковщина» Александр Дударенок добавил:
— У краснодарцев ремни кожаные были, а у пензенцев — брезентовые, поэтому мы сразу поняли, что это не ваш земляк.
Две ржавые солдатские каски и осколок снаряда лежали у походной столовой. Их тоже нашли в раскопах, как и походный котелок с инициалами «К.М.П.», и алюминиевую ложку с инициалами «М.В.», которые никогда не удастся расшифровать.
А в двух шагах от палаток, в небольших углублениях были сложены черные пластиковые пакеты с останками бойцов… После окончания вахты памяти их с почестями захоронят в братскую могилу.
Навечно безымянные
Через три часа на той самой лесной дороге, по которой меня доставил в лагерь мотоциклист, и по которой сотни тысяч раз проезжали легковушки и трактора, нашли останки двух бойцов.
Сначала заныл гнусаво глубинный металлоискатель, затем пензенские поисковики взялись за лопаты и скоро увидели потемневшую от времени алюминиевую ложку. Сантиметр за сантиметром исследуя землю стальным щупом, молодые люди определили, что глубже находится не материк, а копаный грунт. Последовал глухой удар лопаты, который ни с каким другим не спутаешь: под сталью — человеческая кость.
Через несколько минут, на глубине всего 50 см, парни наткнулись на человеческий череп и полуистлевший шланг советского противогаза. Более тонкую и кропотливую процедуру эксгумации выполнили девушки, кисточкой и ножом осторожно очищая от земли каждую косточку.
… Еще можно было определить, как погибли два этих красноармейца. Одному осколки снаряда попали в грудь, другому — повредили верхнюю половину туловища и снесли нижнюю челюсть. Убитых погребли в спешке (погибших летом 1941-го было столько, что похоронные команды не справлялись), вероятнее всего, местные жители просто сбросили их в траншею и присыпали землей.
Пензенский поисковик Руслан Саитов, студент медицинского института, осматривает каждую находку, собирая скелет.
— Судя по состоянию костей черепа и зубов, одному из бойцов было 25 — 30 лет, второму — 40 — 45, — предполагает он.
Я не в силах вымолвить ни слова, в горле стоит ком. Бедные солдатики, какой же кромешный ад вам пришлось пережить, и после смерти вы не обрели покоя!
Они так и останутся безымянными, потому что в раскопе не нашли ни медальона, ни наград, по которым можно было бы идентифицировать личность.
Тела их лесом проросли
— Здесь, у Хомичей до войны не было леса, — утверждает житель села Заполье, поисковик-любитель Борис Кононов, с которым мы познакомились на следующий день. — Только маленький кусочек, названный Треугольной рощей, где речка Добрица впадает в Друть, а вокруг — поля.
Контрнаступление советских войск летом 1941 года на Рогачевско-Жлобинском направлении, задержавшее наступление немецко-фашистской армии на Москву, а затем операция «Багратион» по освобождению Беларуси в 1944 году, изменили ландшафт местности.
— Ваша 61-ая дивизия подошла к Хомичам в июле 41-го, — продолжает Борис Владимирович. — Завязались ожесточенные бои с фашистами, соединение несло большие потери. Бойцы гибли здесь и в близлежащих деревнях Тихиничи, Дубровщина, Семенковичи, Маньки, Виричев. Они мужественно сражались, не пускали врага на Москву. А то, что некоторые говорили, мол, они в плен пачками сдавались, наглое вранье. Все они тут и полегли.
Поля были изуродованы воронками от взрывов и траншеями, куда местные жители и сволакивали тела на шинелях или простынях, и присыпали землей. Кого-то погребли прямо в окопе, на месте гибели. Люди торопились, ведь они рисковали жизнью, поскольку немцы были уже на подходе.
После освобождения Беларуси в 1944 году сельчане сочли кощунством устраивать пашню на костях. Здесь посадили сосновый лес как живой мемориал. А на обочине дороги поставили скромный памятник с красной звездой всем павшим в этих местах.
…Лариса Казакова призналась мне, что боится выходить из своей палатки по ночам — в темноте среди деревьев ей чудятся тени в касках, плащ-палатках и с автоматами в руках. Кто знает, может, это игра воображения, а может, и вправду неупокоенные души солдат таким образом молят о помощи…
Красная Звезда
Накануне моего отъезда у деревни Виричев вскрыли большое братское захоронение. О нем в прошлом году от местной жительницы узнали военнослужащие 52-го поискового батальона. Вроде бы в 1944 году похоронная команда предала земле на краю деревни тела не то 10, не то 15 бойцов, погибших при освобождении Рогачевского района. Но никаких опознавательных знаков не осталось.
Информация подтвердилась. На пустыре под бурьяном были найдены останки 17 человек. Они лежали в два ряда, солдаты и офицеры, в форме, с удостоверениями личности — правда, обмундирование и бумага уже истлели. Остались только фрагменты погон младшего лейтенанта и капитана, офицерского планшета и ботинок.
Эксгумация продолжалась целый день. Ближе к вечеру участница пензенского поискового отряда Татьяна Жаринова обнаружила под головой у погибшего капитана орден Красной Звезды…
Журналист телеканала «Экспресс» Евгений Иналдиев, находившийся в экспедиции с самого начала, тут же через Интернет выяснил, сколько капитанов погибло при освобождении Рогачева, и кто из них был удостоен высокой государственной награды. Выяснилось, что таковых было трое. Методом исключения предположили, что, вероятнее всего, в захоронении обнаружено тело Логинова Владимира Степановича, 1922 года рождения, получившего Красную Звезду в 1943-ем за героизм и мужество при выполнении служебного долга. Но по архивным данным выходило, что капитан Логинов уже перезахоронен в братскую могилу близлежащего села Тихиничи. Тогда чей прах нашли на пустыре?
Военные поисковики выдвинули свою версию. На окраине Виричева действительно нашли останки отважного капитана и других бойцов, которые, как считается, покоятся под обелиском в Тихиничах. Вероятно, в 1956 году, когда было решено перезахоронить павших воинов с почестями, недобросовестные люди откопали небольшой угол на пустыре, изъяли несколько фрагментов костей и сложили их в гроб, сообщив, что подняли всех погибших.
Жутковатую версию военных косвенно подтвердил тот факт, что в безымянной могиле у нескольких скелетов действительно отсутствовали крупные кости.
Руководитель поискового отряда «Батьковщина» Александр Дударенок вымочил орден Красной Звезды в солярке, очистил уксусом и, наконец, прочитал номер награды. Отправил запрос в центральный архив Министерства обороны РФ, чтобы точно установить, кому же она принадлежит. Но сомнений ни у белорусских, ни у русских поисковиков почти нет — это орден капитана Логинова.
— К этому нельзя привыкнуть, — заметила Лариса Казакова, комментируя мое подавленное состояние. — Каждого поднятого солдата поневоле пропускаешь через свое сердце. Представляешь, каким он был, молодым или старым, красивым или не очень, веселым или строгим, о чем думал перед гибелью. Первые вахты памяти у меня всегда со слезами проходили. Сейчас чуть спокойнее стала относиться, но все равно поисковая работа никогда не превратится для меня в рутину.
Здесь, в Беларуси на какой-то момент мне показалось, что давно прошедшая война стала явью. Она не кончилась, а затаилась где-то в лесах. А найденные неразорвавшиеся боеприпасы и останки бойцов — это прорывающееся по временам ее смертельное дыхание.
За время экспедиции пензенский сводный поисковый отряд поднял из земли останки 33 красноармейцев. Благодаря солдатскому медальону удалось идентифицировать только одного из них. Под вопросом личность капитана Логинова. А сколько таких, безвестных, ждут своего часа? Одному Богу ведомо.
И это счастье, что у нас в Пензе живут замечательные молодые парни и девушки, взвалившие на себя тяжкую ношу… памяти. Что заставляет их бескорыстно, в ущерб личному времени каждое лето отправляться не на пляжи Турции или Египта, а в российские и белорусские леса, отказываться от элементарных бытовых удобств и заниматься такой работой? Наверное, то же чувство любви к Родине, с которым шли в бой их деды и прадеды на фронтах Великой Отечественной.
Самое главное для пензенских поисковиков — поднять из земли всех погибших и перезахоронить, как подобает. Всех, до последнего солдата. Только тогда та проклятая страшная война, наконец, закончится…
