Из книги "Пензенцы - Герои Социалистического Труда". Биобиблиографический указатель. - Пенза, 1988. - с.60:
"П. П. Агапова родилась 10 октября 1917 года в с. Козловка Беднодемьяновского района.
Рано кончилось детство: четырнадцатилетней девочкой Прасковья Агапова вместе с родителями переехала из родного села в только что создавшийся колхоз «Беднодемьяновский». Жили бедно, но дружно, трудились, не покладая рук. С 1933 года работала рабочей в колхозе «Беднодемьяновский». В 1936 году предложили пойти на свиноферму, и она с радостью согласилась. С раннего детства любила животных. Часто помогала родителям на ферме. Эта любовь и определила ее дальнейшее занятие. Несмотря на тяжелые условия труда, результаты были хорошие. Вскоре поставили бригадиром по откорму свиней. В годы войны окончила с отличием курсы, работала трактористской.
В послевоенное время колхоз приступил к производству свинины. Быстрыми темпами росло поголовье. П. П. Агапова вернулась на свиноферму. Со временем трудоемкие процессы были механизированы, на ферме появилось электрическое освещение. Старательная и добросовестная, Прасковья Петровна стала ежегодно добиваться хороших результатов. Главный упор в своей работе делала на точное соблюдение рациона кормления и распорядка дня.
Особенно удачным для нее выдался 1965 год. От каждой свиноматки получила 8 поросят. Отъемный вес их составил 19,4 кг, что на 6,4 кг выше планового.
За достигнутые успехи в развитии животноводства, увеличение производства и заготовок мяса Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 марта 1966 года ей было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
Вся жизнь П. П. Агаповой связана с совхозом, где она проработала 40 лет, здесь в 1961 году вступила в ряды КПСС.
За свой самоотверженный труд Прасковья Петровна снискала почет и уважение у тружеников совхоза. Она неоднократно избиралась депутатом в местные Советы народных депутатов. Была членом райкома и обкома партии. Как делегат участвовала в работе XIII съезда профсоюзов СССР. С 1974 года П. П. Агапова на заслуженном отдыхе, но часто ее можно видеть на фермах и производственных совещаниях.
Живет в г. Беднодемьяповске.
ЛИТЕРАТУРА
Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Социалистического Труда передовикам животноводства РСФСР. //Ведомости Верховного Совета СССР. —1966.— № 14 (1308).—С. 20; Пенз. правда.—1966.—26 марта.
В том числе Агаповой Прасковье Петровне — свинарке совхоза «Беднодемьяновский» Пензенской области.
* * *
Агапова П. Дорога длиною в 40 лет. //Луч коммунизма. —1977.— 6 окт.
Агапова П. Слово делом красно. //Пена, правда.—1968. —14 марта.
* * *
Шатин В. Всегда на Быстрине.— Саратов — Пенза: Приволж. кн. изд.-во, 1966.—6 с. (Герои земли Пензенской). Фото.
Годин В. С, Мирошкин А. С. Беднодемьяновск — Саратов, 1980. (Города Пензенской области). С. 42—43.
Шагов В. Ровесница Октября. //Луч коммунизма. —1984.—7 ноября.
Шlагов В. Ровесница Октября. //Луч коммунизма.—1982.—9 дек. — Фото.
Бархатов А. Награды Родины вручены. //Пенз. прайда.—1966.— 27 апр.
Рамжаев И. Запевала. //Пенз. правда.—1963.—29 мая".
Из книги Шатина В.И. "ВСЕГДА НА БЫСТРИНЕ":
"Всю ночь за окном бесновался ветер. Он яростно гремел ветками, настойчиво стучался в стекло колючей крупой. Словно хотел остановить, задержать первое дыхание весны. А утром, обессилев и будто поняв всю тщетность своих стремлений, утихомирился и покорно принес с полей свежие запахи оттаивающей земли. Когда солнце поднялось к зениту, на речке что-то вдруг треснуло, ухнуло. Гулкое эхо раздалось по округе. Удивительная эта речушка. Не на всякой карте найдешь ее. — Так голубенький волосок вьется. И название у нее какое-то младенчески-наивное — Кока. А характер есть. Весной, в полую воду, особенно заметен буйный, озорной ее нрав. Какая-то веселая радость чувствуется в ее стремительности. От избытка сил, наверное.
В короткие часы отдыха любит Прасковья Петровна Агапова постоять на берегу своенравной речушки, посмотреть на ее игривые струйки.
— Не знаю, чем она меня притягивает, — задумчиво говорит она. — Но не могу пройти мимо и не остановиться. Есть что-то в ней такое, что заставляет невольно подумать о жизни. И гнет то ее мороз, и палит нещадно солнце. А она, знай свое, течет да течет.
Вот говорят люди, что жизнь прожить не поле перейти. Неспроста пословица выдумана. Много в жизни хорошего. Немало и такого, что нас, баб, слезой прошибает. А я так считаю, что не всегда надо печалиться. Она и настойчивость то больше у веселого человека приживается. Да и жизнь сама заставит быть настойчивой.
Помню как сейчас, хотя этому уже больше 32 лет прошло, пришла я на ферму девчонкой. Домашние отговаривали: «Куда идешь? Ты что, враг себе. Вон посмотри, Любашка не лезет в самое пекло... А ты?..». А что мне Любашка? Я сама себе указ. Прихожу. И с ходу: давайте мне работу. Посмотрел на меня заведующий и говорит свинаркам прямо при мне: «Нет, эта долго не продержится. Неделю от силы, больше не выдюжит. Уйдет, поверьте, уйдет». «Ты, говорю, не очень-то пыли. Захочу и не уйду». «Посмотрим», — отвечает. «Все гляделки просмотришь», — заявляю. С тем и осталась. Как вошла в работу, так и поняла заведующего. Это же 1933 год был. У немногих теперь он в памяти остался. Страшно тяжелое время. А работа, разве сравнить с теперешней? Нынче и свет, и вагонетки, и транспортеры. Тогда руки твои и ведро — вот и вся механизация. Придешь на ферму до-свету. Пока уберешься, навоз выбросишь — время подходит пасти свиней. Весь день на ногах. Пего не хватает, ночь прихватишь. Приду домой. Сама себе говорю: «Все, точка. Завтра не пойду. Пропади все пропадом». Утром же чуть свет на ферму прикатишь и с шуткой за дело. Сначала сама себя заставляла. Потом втянулась. Дальше — больше, дело лучше пошло. Вот я и говорю, что не всегда печалиться надо.
О Прасковье Петровне, о ее жизни, могут рассказать многие беднодемьяновцы. Тридцать два года ее трудовой биографии хорошо всем известны. Они прошли здесь, в одном и том же совхозе. Она сама по этому поводу с присущей ей шуткой заметила:
— Буду собираться на пенсию, не надо ходить по организациям, собирать справки. Все в одном месте. Пришел, получил документ — и марш на завалинку, косточки на солнышке греть.
Под вечер свинарки расходятся по домам. На Коке опять звонко лопается лед. Прасковья Петровна останавливается, прислушиваясь.
— С весной, Паша! — Это Мария, ее давнишняя подружка встретилась.
— Да... Рановато она нынче о себе заявила в полный голос. Это неплохо, пораньше отсеемся, — проговорила Агапова.
— Нынче и при поздней весне рано заканчивают сев. Техники-то сколько. Не то, что в наше время...
В наше время... Тяжелым было то женское время, как его называют Прасковья Петровна и Мария. Разве сотрется оно в памяти. Как сейчас помнит Агапова ту военную зиму. Утром, как и обычно, с рассветом побежала она на ферму. Торопится, летит. На полдороге словно чем-то ударило по голове. Остановилась. «Куда же это я спешу? Зачем?». Всетаки не сдержалась, пошла дальше. Тянет привычное. Фермы стояли сиротливые, опустевшие. Ворота настежь распахнуты. В помещениях сквозняки гуляют. Зашла в свинарник. Пахнуло холодом. На глаза невольно навернулись слезы. То ли от мороза, то ли от тоски, что камнем давила грудь. Скорее всего от последнего. А что же поделаешь. Фронту, солдатам нужно мясо. Хоть и с болью в сердце, но ферму пришлось порешить. Да и кормить скотину зимой нечем стало. Зерно тоже все туда уходит. Иначе нельзя.
— Ну, как бабоньки, что делать будем?
— Была ферма и не стало, — вздохнула одна из женщин. — В полевую бригаду сегодня приглашали. Кто, говорят, желает — можно на трактористок учиться.
— Ферма будет. Время придет — обязательно будет. Что касается трактористок, то я согласна. Воевать, так воевать.
А через два года вновь начала возрождаться свиноферма. Прасковья Петровна вернулась к любимому делу. В совхоз завезли двух маток и одного хряка. Вот такая была ферма. Пришлось все начинать сначала.
— Забыла тебе сказать, — вывела Мария Прасковью Петровну из раздумий. — Была в конторе. Видела Ивана Никитовича. Из Москвы приехал.
— Вечером придет на ферму, там и встретимся. Расскажет, о чем был разговор на сессии.
С Иваном Никитовичем Корниловым — депутатом Российского Верховного Совета Прасковью Петровну связывает давнишняя производственная дружба. Особенно она начала крепнуть тогда, когда на ферме стал внедряться поточный метод выращивания и откорма свиней. Впервые услышав об этом, многие животноводы недоверчиво улыбнулись. Уж очень непривычное сочетание слов «поточное производство» и «мясо». Первыми за внедрение своеобразного конвейера в животноводство взялись Прасковья Петровна и Иван Никитович. Самые, пожалуй, важные звенья всего процесса выращивания животных от розового сосунка до 6 — 7-пудовой: свиньи — начальная и конечная стадии. Хорошо наладить откорм животных, когда их в помещении находится 1000 — 2000, дело не шуточное. Нужен добрый хозяйский глаз, трудолюбивые руки. Финал всего процесса производства свиного мяса взял на себя Иван Корнилов. У этого внешне спокойного и порою медлительного человека огромный запас энергии и неиссякаемое трудолюбие.
Кого же поставить в начале конвейера? Над этим вопросом работникам хозяйства, начавшего эксперимент, долго раздумывать не пришлось. Все пришли к единодушному мнению, что такое дело по плечу Прасковье Петровне. Надо было организовать и кормление поросят и уход за ними с момента рождения и до двухмесячного возраста.
— У нас девоньки, — те раз говаривала Агапова своим подругам по труду Наталье Бутузовой и Александре Хамариной, — самое начало, как, говорится, запев. Младенцев воспитываем. Им нужен особый уход, внимание и забота.
Сложное, обширное и хлопотное хозяйство досталось Агаповой и ее товаркам. И не сразу все наладилось, пошло по рельсам, ходко. Как обычно, у нового метода появились противники. Одни никак не могли согласиться с тем, что за год каждая свинарка должна вырастить не менее тысячи поросят.
— Такое количество? Где это видно? — Одна?! Ни в жизнь не поверим, — скептически пожимали они плечами.
Им доказывали, приводили примеры из опыта лучших ферм страны.
— Э.., где-то да что-то. Расскажите еще про чудо-юдо, рыбу-кит, что на море лежит.
Другим слишком необычными показались нововведение на фермах. Там вдруг «уплотнили» животных. Где размещалась одна свиноматка с поросятами, поместили двух. Внедряли новые рационы кормления. Поросятам уже через месяц стали давать и концентраты, и сенную муку, и мешанку. В летних лагерях вместо дорогих бревенчатых помещений устроили простые шалаши. Кое-кто из неверующих покидал ферму.
— Ничего. Пусть идут, без них обойдемся. А надо доказать всем, что мы правы. Да разве ж работать легко? — И раздосадованная Прасковья Петровна работала с еще большей напористостью. Порою сутками не уходила с фермы. Сама понимала и другим объясняла, что внедрение нового дается не так-то легко. Не сразу все наладишь.
Только упорство и настойчивость всегда одерживают верх. Постепенно все убеждались в правильности того пути, на который вставала ферма. «Уплотнение» животных нисколько не отразилось на их росте и развитии. И ни один поросенок не был задавлен своим соседом, как этого опасались некоторые работники совхоза. Летние шалаши оказались куда лучше, чем бревенчатые капитальные строения. Раньше грязь, сквозняки приводили к частым заболеваниям животных. Теперь ветеринар каждый раз при осмотрах отмечал, что поросята здоровы и развиваются нормально.
Насчет нагрузок и говорить не приходится. Внедрялись механизмы, освобождались люди от ручного труда. Уже через несколько месяцев свинарки стали ходить на работу по часам. Утром три часа на ферме. Во второй половине дня еще четыре.
— Смотри-ка, словно на фабрику, — шутливо замечали люди.
А в шутке глубокий смысл. Каждый, кто знаком с сельскохозяйственным производством, знает, какой это большой труд. И не всегда его можно уместить в строго регламентированное время, как на заводе или фабрике. Там по звонку или гудку начало, по ним же и конец. И вот такой или почти такой распорядок стал прочно приживаться на беднодемьяновской ферме.
— Вот ведь как дело-то пошло. Пусть теперь посмотрят те, которые не верили. Правда говорят, что глаза пугают, а руки делают.
Так заговорили все, даже те, кто поначалу к нововведениям относился скептически.
Уже в 1961 году три свинарки, среди которых Прасковья Петровна считалась старшей не столько по своему служебному положению, сколько по опыту, знаниям и умению, откормили свыше трех тысяч поросят и передали их дальше по конвейеру весом по 16 — 17 килограммов каждый. У Корнилова дела пошли здорово. Он откормил и сдал свыше 5,5 тысячи свиней. 4455 центнеров свинины получило от беднодемьяновцев государство. И дешевой по цене. Себестоимость центнера привеса составила 46 рублей 40 копеек, вместо 59 рублей 3 копеек по плану. Ферма стала рентабельной. Слава о ней загремела не только по нашей области. Эту славу добыли Прасковья Петровна, Иван Корнилов и их товарищи по труду, сумевшие своими руками поднять такую важную отрасль сельскохозяйственного производства, как животноводство. Дружба людей стала еще крепче. И девиз у дружбы замечательный: один — за всех, все — за одного.
Вечером Иван Никитович рассказывал Прасковье Петровне об очередной сессии Верховного Совета РСФСР, о Москве, о своих встречах с людьми, делился впечатлениями. И, конечно, не мог не спросить, как идут у Агаповой дела.
— Хорошо. За три месяца наши звенья сдали больше 1100 свиней. Все выше средней упитанности.
В ноябре 1965 года Прасковья Петровна приняла бригаду. В ней четыре звена. В каждом по три человека. На попечении трех звеньев маточное поголовье и молодняк. Четвертое занимается откормом. У каждого звена своя организация производства. Строгое соблюдение правил и есть та сила, которая заставляет этот поток действовать ритмично. Все звенья его должны работать без срывов, как на фабричном конвейере. Наладить четкое взаимодействие звеньев — главная обязанность бригадира.
Прасковья Петровна шагает по свинарнику. Идет хозяйка.
— Прасковья Петровна, пора, наверное, сосункам мешанку давать?
Это Евдокия Пиманкина. Звеньевая первого звена. Ее подопечные — самые хлопотливые из всего сложного хозяйства бригады. Сотни резвых поросят бегают по станкам, в проходах. Оки плотным кольцом обступили женщин, приветливо хрюкают и тычутся розовыми пятачками в ноги. Сколько их прошло через эти вот трудолюбивые, ласковые и нежные женские руки!
— А сколько им?
— По 10 — 11 дней.
— Да, уже можно. Завтра все привезем. Нет, не завтра, сегодня.
Много, очень много забот у бригадира. Не в характере Прасковьи Петровны чураться тяжелой работы. Она и в станках убирает, и корма готовит. А ведь еще нужно выкроить время для исполнения бригадирских обязанностей: о фураже позаботиться, договориться о сдаче очередной партии животных. От ее зоркого глаза не ускользнет даже самая малость. За требовательность, настойчивость и большое радение к общему делу очень уважают ее люди.
Звеньевые Анна Сергеевна Велькина, Василий Михайлович Дейкин, Татьяна Алексеевна Кондратова, Евдокия Пиманкина и другие члены бригады всегда прислушиваются к ее советам. И она без своих товарищей, кажется, дня прожить не может. Коллектив для нее — вторая семья.
До сих пор помнят люди тот случай. Стоял теплый майский день. Курились светлой дымкой поля. Дрожало марево. Ничто не обещало беды. Она налетела внезапно. Огромный крутящийся столб вдруг поднялся невдалеке от животноводческого лагеря и стремительно двинулся на будку. Люди глазом моргнуть не успели, как смерч налетел на полевой вагончик. Короткое мгновение. Раздался треск раздираемых досок. Что-то грохнуло. Обломки взлетели вверх и с грохотом упали на землю.
— Там же Паша!
Ее пришлось срочно везти в больницу. Полтора месяца вынужденного безделья Прасковье Петровне показались вечностью. Как только не хитрила, чтобы каждый день получать весточки с фермы.
— Отпустите, — умоляла она врачей. — Я же здесь пропаду. На работе лучше вылечусь.
— Вы в своем уме? Вам же ходить нельзя.
— Довезут. На лошадке или машине доеду.
Силой заставили ее ехать на курорт. И там до конца срока не выдержала. Приехала, и прямо с автобуса на ферму.
В этом случае — весь характер Агаповой.
Она не ищет и не хочет покоя. На стрежень жизни зовет ее горячее сердце. Прасковья Петровна не может пройти равнодушной к чужой беде, к чужим недостаткам, которые всегда поможет исправить. Разговорилась она как-то со свинарками совхоза «Зубовский», которые по какой-то надобности приехали в райцентр.
— Не идет у нас что-то дело. Целый день крутимся, вертимся, как белки в колесе. А толку мало, — пожаловались они.
Вскоре к ним приехала Прасковья Петровна. Присмотрелась внимательно. Собрала всех.
— Вот что, милые. Нечего вам крутиться так. Дело-то простое. Вот свиноматки у вас в станках круглые сутки. На прогулку даже не гоняете. А потом...
Пять дней прожила она в совхозе. Когда уезжала, свинарки не знали, как благодарить.
— Спасибо тебе, Прасковья Петровна. Другая картина. Пришли утром, поработали на славу. Смотришь, через 2 — 3 часа в станках чисто, сухо.
Потом в «Дубровский» пригласили. Показывала, как опоросы принимать. Животноводам колхоза имени Ленина помогала. Щедра она на добрый совет, на те крупицы драгоценного опыта, которые накопила сама за многие годы самоотверженного, героического труда.
...Вечер подкрался тихо, незаметно. Пора идти домой. Там сын должно давно ждет. Поди уже и ужин приготовил. Приехал из рейса, он шофером работает, и все по дому сделал. Не ждет, когда мать сделает. Сам ей стремится помочь. Вчера его в военкомат вызывали. В армию пойдет скоро парень. Ну что же, пусть послужит. Каждому мужчине положено пройти эту школу. Прасковья Петровна за сына не беспокоится. Он ее не подведет. Вырос не в неге, не в холе. Хорошо знает цену труду и уважает его. Вот и дочка тоже выросла, выучилась. Сейчас работает.
Текут потихоньку обыденные думы. Вьется лентой знакомая дорога. Свежий весенний ветер приятно холодит лицо. Шумит где-то рядом маленькая речка Кока. Сегодня она сломала лед, теперь бушует и пенится от сознания своей силы и неуемной весенней радости."
