62-я стрелковая дивизия.
Бои на старооскольском направлении

Вернёмся вновь к событиям в полосе ответственности 40-й армии, генерал-лейтенанта артиллерии Парсегова Михаила Артемьевича.
Бойцы и командиры 62-й стрелковой дивизии, обратили внимание на то, что до 25 июня противник постоянно обстреливал передний 31край, а затем наступила трёхдневная тишина. 28 июня со стороны города Тим раздался гул многочисленных выстрелов орудий и разрывы бомб. Из района армейского КП сообщили, что противник наступает из района Щигры на правый фланг нашей обороны. Соседняя 45-я дивизия была вынуждена свой фронт разворачивать на север и втягиваться в ожесточённые бои. На второй день наступления гитлеровские танки вышли на командный пункт 40-й армии в районе Быково.
Командующий армией генерал-лейтенант М.А. Парсегов поспешно покинул свой КП и отошёл юго-восточнее Касторного, связь дивизий с ним прекратилась.
Утром 30 июня из-под Волчанска перешла в наступление другая вражеская группировка, она устремилась на север, к городу Старый Оскол, навстречу курской группе «Вейхс». Нависла реальная угроза окружения нескольких дивизий 21-й и 40-й армий на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов. Эти соединения следовало бы отвести и объединить для удара по врагу, Ставка разрешила отвод войск левого крыла 40-й армии. Разрешение поступило в ночь на 1-е июля в 1 час 50 минут. Мера была явно запоздалой.
Направив во все стороны разведку, полковник Навроцкий установил, что соседи слева и справа отошли в тыл, связь с командованием 40-й армии отсутствует, распоряжений об отходе нет. Они одни остались на позициях. Командир дивизии принял решение в ночь на 1 июля начать отход на восток, отправив в тыл на машинах знамя и документы штаба. Перед рассветом приземлился самолёт У-2, который привёз приказ фронта на отход 62-й дивизии. Оставив батальоны прикрытия, полки одновременно двинулись кратчайшими маршрутами к реке Оскол. Противник же, выйдя к исходу 2 июля силами двух группировок к Старому Осколу, замкнул внутренне кольцо окружения и основными
силами продолжил движение на Воронеж, к Дону…
В пути на Старый Оскол у колонны войск дивизии приземлился самолёт У-2, прибывший офицер штаба 40-й армии сказал о решении командования вывезти из окружения депутата Верховного Совета СССР полковника П.А. Навроцкого. Павел Акимович лететь не согласился, вместе с подчинёнными он решил оставаться до конца.
Остался с ним и прилетевший полковник Е.Т. Петров. Вот, что вспоминал о тех событиях А.Ф. Носенко: «…С короткими привалами колонна полка шла днём и ночью, а где-то по сторонам, впереди гремели бои. Потом и позади всё отчётливее нарастала стрельба – это наши батальоны прикрытия сдерживали врага…».³⁶
Дивизия подходила к городу Старый Оскол, здесь её ждали тяжёлые испытания. И даже сейчас, спустя десятилетия, они волнуют людей. Среди оставшихся в живых ветеранов дивизии сложилось мнение, что в её гибели виновато, прежде всего, командование армии и фронта, которое задержало решение об отводе 62-й стрелковой дивизии, а также сам командир, полковник П.А. Навроцкий.
Они задают вопрос – почему командир у Старого Оскола не повёл дивизию севернее города, как ему предписывалось, в направлении Касторное — Воронеж, а двинулся на юг, форсируя Осколец и через леса на переправу через Оскол у деревни Сорокино? Давайте вместе со свидетельствами ветеранов, по дням, постараемся оценить подвиг и мужество бойцов и командиров 62-й стрелковой дивизии в начале июля 1942 года. Эта версия изложена в книге Василия Поликарповича Славнова «На памяти одного поколения». Приведу её в сокращённом варианте.

3 июля

Вечером колонна 306-го полка подходила к городу Старому Осколу, возвышавшемуся над местностью. Он был занят противником и встретил огнём. Полк остановился, изготовился к бою, батареи, следовавшие в колонне, переправились на правый берег Оскольца, притока реки Оскол. Леса и рощи юго-западнее города дыбились от разрывов снарядов и мин, там пробивались к реке части 21-й армии.
Полковник Навроцкий, видя всю сложность обстановки, приказал рассредоточиться и готовиться к прорыву ночью. Противник, видя приближение колонны, подтянул танки и бронетранспортёры с пулемётами, дальним огнём он обрушился на центр колонны и прежде всего на машины с радиостанциями штаба дивизии. Управление частями переключилось на переносные радиостанции и подвижные средства связи. Артиллерия открыла ответный огонь, танки вскоре ушли, но успели нарушить управление, нанести ощутимые потери.
В это же время колонны 123-го и 104-го полков и специальные подразделения, следовавшие правее, развернулись в рощах и складках местности. Перед ними виднелись небольшие леса под названием Атаманский, Ямской, Гуменский и другие. За этими лесами протекал Оскол, его предстояло форсировать.

В ночь на 4 июля

Наступая вдоль железной дороги, батальоны 306-го полка опрокинули фашистов первой линии, но к городу пробиться не смогли. С высоты он поливал наступающих смертельным огнём. Тогда в селе Гумны по захваченному мосту они переправились через Осколец и двинулись на юг, в обход города. Следовавшие за ними подразделения тоже переправились через речушку вброд и устремились на юг.
Разыгрался ночной бой, вслепую. В то время как батальоны всё удалялись на юг, чтобы ниже форсировать Оскол, специальные и тыловые подразделения под огнём противника вынуждены были отстать от них. Они уклонились в сторону лесов, в полосу отхода войск 21-й армии.
Как вспоминает А.Ф. Носенко, подразделения 123-го и 104-го полков с наступлением темноты подошли к реке Оскол. Мост был разрушен, они поблизости стали переправляться вброд. Противника за рекой не оказалось, он тоже был не всесилен и не смог создать прочное кольцо окружения. Он занял важные тактические пункты, расставил на них огневые средства, а подвижными частями маневрировал, образуя мощные заслоны на маршрутах следования окружённых. В этом ему хорошо помогала разведка, особенно воздушная.
С темнотой он лишался такой информации, был скован, действовал на ощупь, под страхом быть внезапно уничтоженным и поэтому не разгуливал, как днём по всей территории, а держался населённых пунктов. Так произошло и в ту ночь, противник был задействован в городе и особенно южнее его. Перед Атаманским лесом и где-то за ним грохотали бои, там пробивались части 21-й армии, оттянувшие на себя фашистов. А перед 123-м и 104-м полками и вдоль реки Убля оказалось свободное пространство, куда устремились стрелковые батальоны, за ними артиллерия, специальные и тыловые части. Сюда же подходили разрозненные подразделения 306-го полка, сумевшие прорваться через мост в селе Гумны. Однако дальнейшее продвижение полков за рекой Оскол приостановилось, уже рассветало. Противник успел перегруппироваться и подтянуть значительные силы, укрепить позиции, и образовать вокруг наших частей в урочище «Бор» прочное кольцо. В то же время огнём враг блокировал берега реки и отсёк подразделения, которые не успели её форсировать. И те и другие части и подразделения дивизии отошли в леса, окопались и
подготовились к бою.
Через конных и пеших связных полковник Навроцкий в ту ночь направлял действия полков, требовал решительности. По звукам орудийной и пулемётной стрельбы он верил, что за рекой Оскол, где-то недалеко наши части. Но там своих уже не было, войска армии откатились на сотню километров к Воронежу, к Дону. А вдоль реки расположился неприятель, это он вёл бои с прорывающимися на восток окружёнными войсками. Занятый сбором последней информации, направлением действий войск, командир дивизии в темноте не успел переместиться за батальонами и отстал с небольшими силами от боевых частей по эту сторону реки. К тому времени погибли начальник штаба майор Мухин, прилетевший на самолёте полковник Петров и другие офицеры управления дивизии. С командиром оставались комиссар дивизии Л.Г. Иоффе и начальник связи С.Н. Веретенников.
Соединение в ночных боях как бы разделилось надвое: основные силы за рекой Оскол, другая часть – перед ней в лесах, оврагах и хлебных полях.

В ночь на 5 июля

Выходящие из окружения части и соединения вели боевые действия по обе стороны реки Оскол, ожесточение нарастало с каждым днём.
Дождавшись темноты, вспоминает А.Ф. Носенко, наши части построились в боевой порядок, выкатили на прямую наводку орудия, из которых ударили по врагу. Затем последовал шквал ружейно-пулемётного огня и все бросились на прорыв. Разили фашистов всем, что было в руках, и буквально смяли их. Уцелевшие немцы разбежались, в образовавшуюся брешь хлынули подразделения разных полков и частей. Вышли многие, прежде чем немцы успели опомниться и закрыть брешь. Утром все снова отошли в лес, именуемый урочищем «Бор» и окопались. Днём завязались бои с танками и пехотными подразделениями врага. Он активно использовал авиацию, которая безнаказанно бесчинствовала на поле боя. Всякое снабжение прекратилось ещё 3 июля, выданные на руки боеприпасы берегли, использовали в крайних случаях.
Другие подразделения дивизии, оставшиеся за рекой Оскол, тоже в ту ночь пошли на прорыв. Рядом шли части 21-й армии. Бои развернулись в широкой полосе от села Сорокино и южнее его.
Противник, имея крупные силы, в темноте был скован, огонь вёл с места не прицельно. Да и физически он не мог перекрыть овраги, лощины, балки – все неровности рельефа. К тому же на прорыв пошли массы людей. Они разорвали блокаду и вышли на простор.
Некоторые подразделения и части обошли пункты с немецкими гарнизонами и двинулись дальше. Разбирались, кто из какой части уже дальше, в лесном массиве восточнее села Черниково. Там образовались своеобразные пункты по формированию небольших отрядов и групп, которые следовали дальше в сторону города Коротояк и к Дону.
Однако к утру противник восстановил оборону и закрыл пути отхода для многих подразделений. Не успели выйти батальоны прикрытия дивизий и полков, артиллерийские части РГК, специальные и тыловые службы. Эти части и службы надеялись спасти дорогостоящее тяжёлое вооружение, тягачи, автотранспорт, приборы, аппаратуру и прочую боевую технику. А вынуждены были приводить всё это в негодность, часть имущества закапывать, а с личным оружием пробиваться к своим.
…Объединив всех, кто был вокруг, полковник Навроцкий повёл их за собой на прорыв, на соединение с передовыми частями. Шёл в цепи, стрелял и направлял огонь подчинённых. Но за прошедшие сутки многое изменилось, его полки были ослаблены и разъединены, не имели прежней пробивной силы. Некоторые роты прорвались из кольца, другие группами и в одиночку просочились между позициями неприятеля и ушли. А вокруг него продолжали оставаться подразделения и группы из его частей, соседних дивизий и армий. Их он и повёл вперёд на прорыв. Под огнём падали фашисты, несли потери бойцы и командиры.
Был сражён пулей и комдив. «В Гуменском лесу оборвалась жизнь Павла Акимовича. Он пал как воин в бою. Комиссар дивизии Л.Г. Иоффе снял ордена с гимнастёрки П.А. Навроцкого значок депутата Верховного Совета СССР и положил их в сумку. Бой продолжался, и он поспешил вперёд».³⁷
Вот что сообщала о тех событиях газета «Правда» 7 июля 1942 года: «От Советского Информбюро, вечернее сообщение 6 июля. В течение 6 июля наши войска вели жестокие бои западнее Воронежа и юго-западнее Старого Оскола…».³⁸

В ночь на 6 июля

Остатки частей, оборонявшихся вдоль реки Убля, бросились через позиции и огневые точки врага. Сражённые падали, живые бежали, враг заслонил живым путь вперёд из кольца массой осветительных ракет и прицельным огнём.
Окружённые вновь отошли в окопы, их стало значительно меньше. С утра фашисты стали прочёсывать искорёженные снарядами рощи и поля… Впереди следовали проводники с собаками и указывали путь к погибшим, раненым и живым. Все, кто мог передвигаться, переправились на другой берег Убли, запутали следы собакам и спрятались в зарослях.
Осмотрев поле боя, немцы решили, что с окружёнными покончено и сняли заставы. Ночью бойцы и командиры вновь переправились через Ублю, перевязали раненых, местные жители покормили, чем могли и показали маршруты движения к своим войскам. Уцелевшие командиры вновь организовывали бойцов в группы и отряды, они бросались на позиции немцев, почти без оружия и боеприпасов, прорывали их и двигались дальше на восток.
«От Советского Информбюро. Утреннее сообщение 7 июля.
…На одном узком участке фронта юго-западнее Старый Оскол за один день боёв гитлеровцы потеряли до 500 солдат и офицеров и 4 танка…».³⁹
Этот узкий участок как раз включал те самые леса и деревеньки, где сражались воины 62-й стрелковой дивизии, других частей 40-й и 21-й армий.
Город Старый Оскол немцы захватили 3 июля, бои вокруг него длились ещё несколько суток. Поэтому Советское Информбюро только в вечернем сообщении 8 июля известило: «…После упорных боёв наши войска оставили город Старый Оскол…».⁴⁰
Миномётчик 306-го полка В.В. Дегтярёв из батальона прикрытия отходил в числе последних и вышел к своим. Командир взвода 89-го артполка И.Г. Ковтун переплыл Дон у города Серафимовичи. Командир пулемётной роты 104-го полка С.Я. Батышев вышел к своим в районе Кавказа.
А.Ф. Носенко вспоминал в своём письме: «…22 июля у города Коротояк мы вышли к Дону. От длительного голода мы так ослабли, что бойцы танковой части переправили нас на лодках прямо в санитарную часть, где под наблюдением врачей восстанавливались наши силы…».
Через внешнее кольцо окружения врага люди проникали, где могли и как могли. Выходили в разное время и на участках уже новых частей.
Рядовой и сержантский состав (и многих офицеров) не направляли в район формирования дивизии, а распределяли на месте, по разным частям фронта и они продолжали сражаться под другими знамёнами.
62-й стрелковой дивизии предстояло формироваться заново.
Продолжаем рассматривать дальнейшее развитие событий на Сталинградском направлении. Вот как их оценивал начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер.
5 июля генерал-полковник Ф. Гальдер записал в своём дневнике:
«…наступление группы армий «Юг» развивается вполне успешно.
Наши войска вышли к Дону на широком фронте западнее и южнее Воронежа».⁴¹
Однако уже на следующий день, Ф. Гальдер, несмотря на то, что всё идёт по плану, выражает обеспокоенность, что командующие 6-й и 4-й танковой армиями, увлекаясь сегодняшними задачами, позволяют себе некоторые отклонения от выполнения общей задачи.
Генерал-полковник Ф. Гальдер записал 6 июля в своём дневнике:
«Командование группы армий, которому была чётко поставлена задача наступать в южном направлении, не сумело выработать единой линии, чтобы направить этих чертей (Гота и Паулюса – автор) на выполнение общей задачи».⁴²
Тактика руководства советскими войсками в 1942-м году стала меняться. Если в 1941-м году, они в основном оборонялись до полного окружения, постоянно переходя в контратаки, то к лету этого года Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, в случае угрозы окружения, давал приказ на отвод своих дивизий и боевой техники на следующий рубеж обороны. И гитлеровцы, захлопывая очередной котёл, не собирали, как они планировали, большой «урожай».
Немцев интересовало, прежде всего, окружение и уничтожение живой силы Красной Армии. Это вызывало неудовольствие у военного руководства Германии.
В военном дневнике Ф. Гальдера приводится обеспокоенность Гитлера: «Дело идёт о нескольких часах. Тим(ошенко) уходит из под удара. Бросить вслед за ним моторизованные (соединения)».⁴³
Бои на Дону
Командующий 38-й армией генерал-майор К.С. Москаленко вместе с членом Военного совета армии бригадным комиссаром В.М. Лайоком, 22 июля 1942 года были вызваны в Сталинград к командующему фронтом. Кирилл Семенович вспоминал об этом: «Прибыв в Сталинград, мы первым долгом отправились в домик командующего фронтом. И тут начались неожиданности. Прежде всего оказалось, что в домике новый хозяин – генерал-лейтенант В.Н. Гордов.
До этого он командовал 21-й армией, а теперь был назначен командующим Сталинградским фронтом вместо Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко.
Замена не казалась мне равноценной. В.Н. Гордов не обладал тогда опытом крупного военачальника. К сожалению, это представление подтвердилось в дальнейшем. Ведь обстановка на Сталинградском направлении начала усложняться с каждым днём и даже с каждым часом. И именно в тот чрезвычайно острый и напряжённый период командование фронта оказалось ослабленным, что не могло не отразится на руководстве боевыми действиями, в
особенности в условиях многократного превосходства сил противника. Генерал-лейтенант В.Н. Гордов, конечно, старался сделать всё, что мог. Но задача была ему не по силам…
Перемены в командовании фронта были не единственной неожиданностью для меня. Второй, – о ней сообщил мне генерал-лейтенант Гордов – был приказ Ставки Верховного Главнокомандования о моём назначении командующим 1-й танковой армией. Далее выяснилось, что этой армии пока ещё не существовало. Её предстояло сформировать на западном берегу Дона в районе Качалин, Рычковский, Калач. И задача эта возлагалась на управление 38-й армии, которое преобразовывалось в управление 1-й танковой армии, и должно было немедленно передислоцироваться из Клетско-Почтовского в район Калача. Войска же 38-й армии было приказано передать в состав 21-й армии».⁴⁴
К концу дня 22 июля вражеским войскам удалось выйти к переднему краю главной полосы обороны 62-й армии, которая проходила от станицы Клётской до Суровикино. Гитлеровцы наступали двумя группировками, руководимыми из штаба 6-й армии. Обе они, северная и южная, продвигались на город Калач-на-Дону вдоль реки Дон, с задачей окружить войска 62-й армии, форсировать реку и с ходу захватить Сталинград.
Что представляла собой в то время самая мощная армия Вермахта, наступавшая на главном направлении летней операции немецко-фашистских войск 1942 года?
Маршал Советского Союза К.С. Москаленко писал, вспоминая это время:
«Наступавшая на Сталинград 6-я немецкая армия имела тогда в своём составе восемнадцать дивизий, в том числе три танковые и две моторизованные. Она насчитывала почти четверть миллиона солдат и офицеров, имела до 7,5 тысяч орудий и миномётов, около 740 танков, располагала мощной поддержкой с воздуха (до 1200 боевых самолётов)»⁴⁵.
К исходу 24 июля враг прорвался к Дону и окружил несколько советских стрелковых дивизии и танковых частей.
Резервов Ставки в районе Сталинграда на тот период не было.
Здесь только начали формироваться 1-я танковая армия, прибыли управления двух танковых корпусов, а с ними 160 танков и одна стрелковая дивизия. Кроме того сюда выдвинулась 4-я танковая армия, ещё более неукомплектованная – прибыл один танковый корпус с 80-ю танками и одна стрелковая дивизия.
В штабе 1-й танковой армии, куда прибыл генерал-полковник А.М. Василевский с командующим фронтом генерал-лейтенантом В.Н. Гордовым, начальник Генерального штаба рассказал, что противнику удалось отбросить наши войска за Дон на протяжении от Воронежа до Клетской, и от Суровикино до Ростова.
А.М. Василевский продолжал: «В районе Калача, мы удерживаем плацдарм, что не позволяет противнику осуществить прорыв к Сталинграду. Далее Александр Михайлович дополнил, что 1-я танковая группа генерала Клейста, с 17-й полевой армией рвётся на Северный Кавказ и сегодня оставлен Ростов-на-Дону. И последнее, сказал он, 4-я танковая армия Гота захватила плацдарм в районе хутора Константиновский и станицы Цимлянская, отсюда до Сталинграда около 200 километров, немцы могут повернуть на город часть своих сил».
В это время позвонил генерал Колпакчи, командующий 62-й армией, и сообщил, что немцы вышли к Дону в районе Голубинского. А.М. Василевский спросил, собираются ли они форсировать реку? Никаких приготовлений к переправе замечено не было, немцы продолжили наступление вдоль реки на Калач, – ответил Колпакчи.
Начальник Генерального штаба предложил присутствующим высказаться об обстановке. В.Н. Гордов предложил снять с должности Колпакчи, так как он слишком впечатлительный и нервный человек.
После глубокого раздумья у карты, Василевский поставил задачу 1-й танковой армии немедленно, переправиться через Дон и нанести удар с юга на север в направлении Верхне-Бузиновки.
Маршал Советского Союза К.С. Москаленко вспоминал: «К утру 25 июля противник оказался в непосредственной близости к району формирования 1-й танковой армии. Её войска сосредоточивались на восточном берегу Дона, севернее Калача, а к западному берегу подошли вражеские дивизии. Они приблизились к переправе и обрушили на неё артиллерийский и миномётный огонь… Согласно приказу командования фронтом, наносился контрудар, в котором
1-й танковой армии отводилась главная роль. Ей предписывалось переправиться через Дон в районе Калача и наступать в направлении населённого пункта Майоровского. В последующем мы должны были развить наступление в направлении Перелазовского и там должны соединиться с 4-й танковой армией. Её войска не успевали сосредоточиться на исходных позициях 25 июля, поэтому им предписывалось начать боевые действия 27 июля, наступая со стороны Трёхостровской в направлении Перелазовского…Сказанное означает, что контрудар наносился не одновременно, причём силами двух танковых армий ещё не закончивших формирование и не получивших всех предназначенных для них средств усиления.
Насколько оправданным было решение представителя Ставки?...
Последующие события показали, что благодаря активным действиям и упорному сопротивлению войск Сталинградского фронта в целом главная группировка войск немецкой армии, вместо захвата Сталинграда с ходу, вынуждена была втянуться в затяжные бои на Восточном берегу Дона.
В связи с этой задержкой в наступлении 6-й немецкой армии немецко-фашистскому командованию пришлось повернуть свою 4-ю танковую армию с кавказского на сталинградское направление».⁴⁶
Пришло время вспомнить нашего знаменитого земляка, одного из активных участников Сталинградской битвы, справедливо будет сказать, – одного из её героев, – генерал-майора Крылова Николая Ивановича, начальника штаба 62-й армии, принявшей на себя в борьбе за город основной удар гитлеровской «непобедимой» военной машины.

Страница биографии
Крылов Николай Иванович (1903 – 1972 гг.). Получилось так, что две области справедливо считают Николая Ивановича Крылова своим уроженцем Саратовская и Пензенская. Как известно, было принято решение о восстановлении Пензенской области в феврале 1939 года. Часть территории соседних областей, в том числе и Саратовской, были переданы ей.
В Пензенской энциклопедии записано: «Крылов Николай Иванович (29.4.1903, с. Галяевка Серд. у. Саратовской губ., ныне с. Вишнёвое Тамал. р-на Пензенской обл. – 9.2.1972, М.)».⁴⁷
В селе Вишнёвое Тамалинского района Пензенской области был поставлен бронзовый бюст дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза Николаю Ивановичу Крылову. В 2003 году на Родине Маршала Крылова состоялось торжественное мероприятие, посвящённое 100-летию со дня рождения, на которое из Москвы приезжала его внучка Марина.
Эти пояснения для того, чтобы были понятны нижеприведённые воспоминания Николая Ивановича о своём детстве, о своей малой Родине, в минуту нависшей над ней и над ним самим смертельной опасности: «Лёгкий ветерок тянул, насколько я мог определить, со стороны Саратова и Балашова – из тех краёв, где я родился и вступил в сознательную жизнь, откуда в первый раз, в девятнадцатом году, пошёл воевать.
Близость родных мест воспринималась с какой-то щемящей остротой. Я с детства привык к мысли, что расту в глубине России, тогда казалось – в самой её середине. И вот – сюда подступил фронт, сюда рвался враг… Ещё нельзя было предугадать, какие масштабы примет битва, надвигавшаяся на Поволжье.
Но, что это будет битва не на жизнь, а на смерть, понимал каждый. И невозможно было представить себя живым, если враг перешагнёт Волгу.
С таким чувством, с такими мыслями начал я 19 августа 1942 года службу в 62-й армии, оборонявшейся на внешнем обводе Сталинградских рубежей, на центральном его участке, где надо было прикрыть кратчайший путь к Волге».⁴⁸
В предисловии к книге Н.И. Крылова «Сталинградский рубеж» «Об авторе и его книге» бывший начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза А.М. Василевский писал: «Знакомство с Николаем Ивановичем Крыловым, будущим Маршалом Советского Союза, а тогда довольно молодым ещё генерал-майором, произошло у меня в августе 1942 года на объединённом командном пункте Сталинградского и Юго-Восточного фронтов, где я находился в качестве представителя Ставки.
Заочно я знал Крылова и раньше. Он зарекомендовал себя как способный штабной работник уже в первые месяцы войны, во время боёв за Одессу. А после восьмимесячной героической обороны Севастополя, одним из организаторов которой он был, возглавляя штаб Приморской армии, в Ставке и Генеральном штабе держали Крылова на примете как генерала, которому можно вверить армейский штаб на трудном, особо ответственном направлении. Именно поэтому его, ещё не вполне оправившегося после тяжёлого ранения, но настойчиво добивавшегося возвращения в строй, и вызвали за новым назначением в Сталинград».⁴⁹
С 12 сентября 1942 года командующим 62-й армией назначен генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков. Он проведёт с Николаем Ивановичем, как говорится, бок о бок, самые тяжёлые дни обороны, а пока знакомится с командованием армии и осматривает её позиции:
«Вот и блиндаж начальника штаба армии, генерал-майора Николая Ивановича Крылова.
До этого мы с ним не встречались и не были знакомы. Я знал, правда, что он был одним из руководителей обороны Одессы и Севастополя. Встреча на дорогах войны. Как много было и у меня и у него таких встреч! Встретились, разошлись. А эта встреча была на всю жизнь, до самого того скорбного часа, когда довелось мне проводить самого родного и дорогого друга, которого подарила мне моя долгая жизнь, Николая Ивановича, Маршала Советского Союза, командующего Ракетными войсками стратегического назначения, в его последний путь – на Красную площадь. Дружба наша была скреплена не только боями за Сталинград, не только тем, что мы рядом провели много дней и ночей под огнём врага, но и общей горечью утраты, наших боевых товарищей».⁵⁰
Рассмотрим, как же развивались события на Дону в районе разворачивавшегося встречного танкового сражения. Если 1-я танковая армия, не закончив формирования, вступила в бой рано утром 25-го июля, то поддержать её наступление, согласно распоряжению генерал-полковника А.М. Василевского, 4-я танковая смогла только через несколько дней, причём силами, которые едва успели собрать.
В эти же дни, когда перешла в наступление 4-я танковая армия, в истории Красной Армии произошло событие, которое существенно ограничивало права командиров всех рангов. Они не могли принимать самостоятельное решение на отвод своих частей и соединений, сообразуясь с обстановкой. Приказом также определялось создание в армиях и на фронтах штрафных рот и батальонов. Но в целом, этот приказ дисциплинировал войска, не позволяя без приказа вышестоящего командования оставлять свои позиции.
Маршал Советского Союза Кирилл Семёнович Москаленко вспоминал: «Очень большую роль в этом отношении для защитников Сталинграда сыграл приказ Народного комиссара обороны №227.
Поводом для его издания, видимо, послужили неудачные действия войск Юго-Западного и Южного фронтов в июне-июле 1942 г… В нём говорилось о смертельной угрозе, вновь нависшей над нашей Родиной, но в то же время указывались пути ликвидации этой опасности, разгрома врага… приказ требовал прекратить отступление советских войск.
…отныне для каждого защитника Сталинграда железным законом стал лозунг: «Ни шагу назад!».⁵¹
Приказ наркома обороны СССР
№ 227 28 июля 1942 г.
Враг бросает на фронта всё новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперёд, рвётся в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и сёла, насилует, грабит и убивает советское население.
Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и любой ценой хотят захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникёрами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьёзного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамёна позором.
Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдаёт наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.
Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать своё позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.
Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жёны, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало на много меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли почти 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину…
Из этого следует, что пора кончить отступление.
Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности. Наша Родина переживает тяжёлые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило…
Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях и авиаэскадрильях…
Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникёров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.
Паникёры и трусы должны истребляться на месте.
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника, должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования…
Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:
1.Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами:
а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;
б) безусловно снимать с поста и направлять в ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования фронта;
в) сформировать в пределах фронта от одного до трёх (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.
2.Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:
а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;
б) сформировать в пределах армии 3 - 5 хорошо вооружённых заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникёров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;
в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.
3.Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:
а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду…
Народный комиссар обороны СССР
И. Сталин⁵²
В приказе нашим бойцам и командирам разъясняется, что дальше отступать некуда, что на оставленной врагам земле остались советские люди, которых они не смогли защитить, что в глазах нашего населения падает авторитет Красной Армии.
Далее говориться о повышении ответственности командиров всех уровней, политработников и рядовых бойцов за стойкость на боевых позициях, о запрете отступать без приказа. Для искупления вины проявившим трусость, слабость и малодушие на фронте приказано создать штрафные роты для солдат и младших командиров и штрафные батальоны для лиц старшего командного состава и комиссаров частей и соединений.
Маршал Советского Союза К.С. Москаленко вспоминал: «30-31 июля боевые действия против липологовской группировки противника достигли наивысшего напряжения.
Переправившиеся в тот день через Дон войска 4-й танковой армии, как оказалось, насчитывали пока не более 100 танков. То были две из четырёх танковых бригад 22-го танкового корпуса. Они смогли продвинуться лишь до рубежа Верхне-Голубинский, Евлампиевский, Малонабатовский, где были остановлены упорно сопротивлявшимся противником».⁵³
К сожалению, я не располагаю сведениями о пензенцах, вошедших в состав вновь сформированного объединения – 4-й танковой армии, кроме как о моём деде по материнской линии Мусатове Василии Егоровиче.

Страница биографии
Мусатов Василий Егорович (1899 – 1942 гг.), стрелок 5-й роты 2-го батальона 414-го полка 18-й стрелковой дивизии, 4-й танковой армии. Родился 1 января 1899 года в селе Большая Ушинка Земетчинского района Пензенской области. Был призван Башмаковским РВК 2 октября 1941 года. Пропал без вести в июле 1942-го года. Последний раз его живым видел сосед по деревне Водокачка Башмаковского района, откуда дед ушёл на фронт и рассказал, что Василия Егоровича раненого в живот грузили на транспорт, для отправки в тыл. Это могла быть машина или телега. Шансов довезти до госпиталя живым в июльскую жару с таким ранением было немного, да и возможности войсковой хирургии при брюшном ранении, в то время, были весьма скромными.
Учитывая то, что всё это происходило при встречном бое или отступлении, скорее всего моего деда умершего при транспортировке или в госпитале, побыстрее придали земле, т.е. закопали в ближайшей воронке или траншее, чтобы не допустить эпидемии в летнюю жару… Мусатов Василий Егорович погиб, не дожив до победы. Но дело его продолжили несколько поколений защитников Отечества. Красноармеец Горячев Василий Романович, муж его старшей дочери – Мусатовой Анны Васильевны, – участник Великой Отечественной войны. Его сын Александр Васильевич Горячев служил в Советской Армии в конце шестидесятых годов. Муж его средней дочери – Мусатовой Евдокии Васильевны – сержант Тамбовцев Пётр Васильевич, Победу 9 мая 1945 года встретил в освобождённой Вене, в составе 3-го Украинского фронта, а затем продолжил срочную службу до 1949-го года в пограничных войсках на Дальнем Востоке. Оба внука, сыновья Тамбовцевых, кадровые офицеры. Старший сын второй дочери Василия Егоровича – Тамбовцев Геннадий Петрович – свыше 27 лет отслужил Родине, неоднократно направлялся в командировки
в «горячие точки» страны. Средний сын дочери Василия Егоровича – Владимир Петрович Тамбовцев также отслужил Родине свыше 28 лет, участвовал в боевых действиях на Кавказе. Правнучка – Тамбовцева (Болгарова) Ольга Геннадьевна окончила военную кафедру Самарского медицинского университета – лейтенант медицинской службы. Правнук – Тамбовцев Дмитрий Геннадьевич – выпускник Пензенского государственного университета, в настоящее время отслужил в Вооружённых Силах России, младший сержант ракетных войск и артиллерии, специалист 3-го класса. Младший сын Мусатова Василия Егоровича – Мусатов Алексей Васильевич служил в Советской Армии в пятидесятых годах, в танковых войсках в городе Кушка.
Маршал Советского Союза К.С. Москаленко вспоминал о событиях лета 1942 года: «…прочно сковав липологовскую группировку с фронта, правофланговые соединения 1-й танковой армии – 28-й танковый корпус, 131-я стрелковая дивизия и 158-я тяжёлая танковая бригада начали наступление. Нанося удар левым флангом и стремясь обойти противника с запада, они медленно продвигались вперёд.
Нам удалось теперь достичь и наращивания сил армии, действовавших против липологовской группировки противника с юга.
Как только 23-й танковый корпус выполнил поставленную задачу по разгрому врага в районе устья реки Чир, командование армии перенацелило его для действий в северном направлении. В это же время 13-й танковый корпус, переданный в состав 4-й танковой армии, совместно с частями 22-го танкового корпуса начал наступление на Осиновский, в тыл главным силам липологовской группировки…».⁵⁴
В результате этого удара было разорвано вражеское кольцо вокруг окружённых войск 62-й армии около Верхне-Бузиновки, и из него вышли несколько тысяч бойцов и командиров Красной Армии.
Окружаемый в этом районе 14-й моторизованный корпус немцев спасли от неминуемого разгрома свежие дивизии, прорвавшиеся к нему и непрерывная поддержка со стороны авиации.
Главный итог этих боёв: гитлеровцам не удалось с ходу форсировать Дон и овладеть Сталинградом, немецкие войска потеряли сотни танков и сотни орудий разной мощности, несколько десятков тысяч человек убитыми и ранеными.
Генерал армии Семён Павлович Иванов приводит в своей книге воспоминания участника тех событий со стороны вермахта Вольфганга Вертена: «Советские танки отсекли выдвинувшиеся вперёд (к Дону – С.П. Иванов) войска 14-го танкового корпуса от главных сил 6-й армии, воспретили подвоз пополнений, горючего, боеприпасов и пытались… замкнуть их в кольце окружения и уничтожить. …
В донских степях разыгралось классическое танковое сражение, судя по его перипетиям и количеству участвовавших с обеих сторон танков. Хотя русские понесли большие потери, в выигрыше фактически оказались они, так как выиграли время для создания обороны Сталинграда».⁵⁵
Интересные сведения были получены в те жаркие летние дни, начальником штаба 1-й танковой армии полковником С.П. Ивановым при переводе записей в тетради из портфеля, захваченного его разведчиками в гитлеровской легковой машине.
Во-первых: узнали, что против правого крыла 62-й армии и 1-й танковой действуют семь немецких пехотных дивизий, танковый корпус и ещё одна танковая дивизия.
Во-вторых:
Генерал Хубе, командир 16-й танковой дивизии, передал следующую задачу от фюрера: «Ворваться в Сталинград с ходу – это решающая цель вашей дивизии и всего корпуса фон Виттерсгейма. Более важной задачи вы не получите уже никогда в будущем до конца войны».
Это приказание Гитлера генералом Хубе было почти выполнено. 14-й моторизованный корпус, основной ударной силой которого была 16-я танковая дивизия, прорвался к 16 часам 23 августа 1942 года к Волге у северной окраины Сталинграда, но здесь и закончилась его победная боевая история. Сам генерал – любимец Гитлера был назначен командиром 14-го моторизованного корпуса, который оказал советским войскам, пытавшимся прорваться к 62-й армии через его позиции, фанатичное сопротивление. Как отмечали гитлеровские пленные, русских генерал Хубе ненавидел люто.
Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер отмечал в своём дневнике: «На фронте группы армий «Б», особенно в полосе 6-й армии, действующей в излучине Дона к западу от Сталинграда, развернулась ожесточённая битва, исход которой в деталях пока ещё нельзя предугадать. Наступательная мощь 6-й армии ослаблена трудностями в снабжении боеприпасами и горючим».⁵⁶
И.В. Сталин, анализируя положение дел на Юге страны, нацеливал командование Сталинградского фронта на его правый фланг.
Когда противник силами 4-й танковой армии генерала Гота вышел к Дону и форсировал его в районе Цимлянской, генерал-лейтенант В.Н. Гордов стал усиленно просить дополнительных дивизий и танковых бригад, для этого района боевых действий. Сюда же он направлял и имеющиеся у фронта резервы, даже отбирая последнее у 62-й армии.
Когда командующий фронтом сказал о выходе врага к Дону в районе Цимлянской, Сталин заявил: «Главное теперь не переправы у Цимлянской, а правый фланг фронта. Противник выброской своих частей в район Цимлы отвлёк ваше внимание на юг, и в это самое время он подводил потихоньку главные силы к правому флангу фронта. Эта военная хитрость противнику удалась из-за отсутствия у нас надёжной разведки. Это дело надо учесть и нужно всемерно
усилить правый фланг фронта»… Верховный указывал Гордову:
«Имейте в виду, если противник прорвёт правый фланг и подойдёт к Дону в районе Гумрака или севернее, он отрежет ваши железнодорожные сообщения с севером. Поэтому правый фланг вашего фронта считаю теперь решающим».⁵⁷
Вернёмся к событиям, разворачивавшимся на Дону. Гитлеровцы вынуждены были втянуться в затяжные кровопролитные бои, усиливать свои группировки, перебрасывать сюда новые части и соединения.
«Противник между тем, видимо, успел оценить силу оказываемого ему отпора. За полторы-две недели общее число неприятельских соединений, выявленных на Сталинградском направлении, увеличилось почти вдвое. На второстепенных фланговых участках немецкие части заменялись подтянутыми сюда итальянскими, румынскими. 4-я танковая армия, уже возвращённая с кавказского направления, угрожала Сталинграду с юга и юго-запада».⁵⁸
7 августа 1942 года Ставка разделила Сталинградский фронт на два фронта: Сталинградский и Юго-Восточный.
В Сталинградском фронте остались 63, 21, 4-я танковая (без танков) и 62-я армии.
В состав Юго-Восточного фронта вошли 64, 57, 51-я, выдвигающаяся к Сталинграду 1-я гвардейская и 8-я воздушная армии.
Исполняющий обязанности начальника штаба Юго-Восточного фронта полковник С.П. Иванов вспоминал: «Ранним утром следующего дня, 7 августа меня вызвал к себе А.И. Ерёменко – и приказал находиться на КП, поскольку из 64-й армии поступали всё более тревожные сообщения. Накануне главные силы 48-го танкового корпуса 4-й танковой армии Гота сосредоточились в долине реки Аксай и начали мощный удар в направлении посёлка Плодовитое, станции
Тингута и железнодорожного разъезда на 74-м километре. Удар пришёлся по стыку 64-й армии с ослабленной 57-й…
Нависла угроза серьёзного нарушения оперативной устойчивости нашей обороны на одном из важнейших участков южного сектора внешнего Сталинградского обвода, откуда до города было всего 30 километров».⁵⁹
На вопрос командующего фронтом А.И. Ерёменко, что можно направить из наших резервов на помощь 64-й армии, С.П. Иванов ответил: «Думаю, товарищ командующий, туда без промедления надо двинуть 13-й танковый корпус и 133-ю тяжёлую танковую бригаду».⁶⁰

Страница биографии
Командир 133-й тяжёлой танковой бригады полковник Николай Матвеевич Бубнов (1904 – 1943 гг.) родился 25 июня 1904 года в селе Вязовка ныне Пензенского района Пензенской области.
Когда в его жизни стал вопрос кем быть, Николай не задумываясь выбрал профессию – защищать Родину. Бубнов окончил в 1930-м году Ульяновскую танковую школу. Боевое крещение получил в боях на реке Халхин-Гол, за мужество и героизм был представлен к высшей награде Родины – ордену Ленина. Особенно талант командира-танкиста раскрылся в годы Великой Отечественной войны. 17 мая 1942 года майор Бубнов Н.М. принял под своё командование 133-ю отдельную танковую бригаду.
В это время активные боевые действия разворачивались на Юге нашей страны.
Мы, – пензенцы, – должны знать, что весомый вклад в оборону подступов к Сталинграду, а затем и их разгром внесли бойцы и командиры возглавляемой полковником Н.М. Бубновым тяжёлой танковой бригады. Они воевали сначала в составе 38-й армии генерал-майора К.С. Москаленко, а затем 64-й армии генерал-лейтенанта М.С. Шумилова.
Необходимо отметить, что очевидно за решительность и упорство в бою, 133-я отдельная тяжёлая танковая бригада была выделена в резерв армии и фронта. Она использовалась в бою как крайний резерв, когда все остальные силы уже были задействованы, а врага надо было остановить любым способом. 8 декабря 1942 года в сообщении Совинформбюро СССР появилась информация о преобразовании воинской части под командованием полковника Н.М. Бубнова в 11-ю гвардейскую тяжёлую танковую бригаду: «…В боях за нашу Советскую Родину против немецко-фашистских захватчиков 133-я отдельная танковая бригада показала образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности».
Перед новым 1943 годом бубновцам были вручены 55 новых танков Т-34 «Тамбовский колхозник», собранные на средства тамбовчан.
В боях за город Сталинград, троим офицерам-танкистам из бригады полковника Н.М. Бубнова было присвоено звание Героя Советского Союза. Это командирам танковых рот старшему лейтенанту Королькову Ивану Ивановичу и капитану Павлову Сергею Михайловичу, командиру танка младшему лейтенанту Савельеву Константину Ивановичу.
25 февраля 1943 года началось наступление войск Центрального фронта. 1 марта был освобождён город Севск. 2-й гвардейский кавалерийский корпус, действовавший на этом направлении, подвергся контрудару. Бригада Бубнова на новых танках «Тамбовский колхозник», преградила немцам путь на Севск и спасла кавалеристов от неминуемого разгрома.
С началом Курской битвы 11-я гвардейская входила в состав 2-й танковой армии генерала С.И. Богданова, они обороняли позиции на ольховатском направлении, где гитлеровцы наносили свой главный удар со стороны Орла. Бои без перерыва под постоянными бомбёжками длились до 12 июля. Затем последовала команда… «Вперёд – на разгром и уничтожение врага!».
Бригаду перебрасывали с одного участка фронта на другой.
Там, где образовывалась заминка, командующий вводил в дело свой резерв – 11-ю гвардейскую тяжёлую танковую бригаду полковника Н.М. Бубнова.
17 июля 1943 года большинству воинов бригады были вручены медали «За оборону Сталинграда» 2 августа 1943 года танки вышли на рубеж атаки в районе деревни Ржава. Николай Матвеевич поднялся на пригорок, чтобы
наблюдать за ходом атаки. Внезапно начался сильный огневой налёт, отважный комбриг был сражён осколком снаряда. Оборвалась жизнь мужественного защитника Родины мечтавшего освободить от вероломного жестокого врага территорию своей страны. Посмертно гвардии полковнику Бубнову Николаю Матвеевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.
Корсунь-Шевченковское сражение, бои за освобождение Белоруссии, Украины, Польши, штурм Берлина. Это победоносные вехи бубновской бригады уже после его гибели. Боевое Знамя одиннадцатой гвардейской Краснознамённой орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого Корсунь-Берлинской тяжёлой танковой бригады, под которым воевал и героически погиб наш земляк хранится в музее города Москва.
Нанесением сильных ударов с массированным применением танков и мотопехоты в различных местах обороны 62-й и 64-й армий, руководство немецкой группой армий во главе с генерал-полковником Вейхсом ввело в заблуждение командование Сталинградского фронта. И когда удар всё-таки состоялся, у командования 62-й армии резервов не оказалось.
Кирилл Семёнович Москаленко вспоминал: «В решительное наступление враг перешел ранним утром 15 августа. После 2-х часовой артиллерийской и авиационной подготовки 6-я немецкая армия нанесла одновременно два удара: главный – на Сиротинскую (силами пяти дивизий) и вспомогательный (тремя дивизиями) – на Трёхостровскую. За первый день наступления врагу удалось продвинуться по всему фронту на 12-20 километров».⁶¹
Маршал Советского Союза Николай Иванович Крылов не приветствовал сложившуюся в Красной Армии практику назначения и снятия с должности командующих армиями. Особенно это было чревато последствиями накануне наступления или в ходе него. Снимали командармов поспешно, часто без достаточно серьёзных оснований.
Н.И. Крылов вспоминал после войны: «В 62-й армии первый её командующий генерал-майор В.Я. Колпакчи был ещё раньше, в тяжелейшей обстановке конца июля, заменён генерал-лейтенантом А.И. Лопатиным. Не помню, чтобы кто-нибудь говорил мне о конкретных причинах этой замены. Тогда командармов сменяли часто, а если армия терпела неудачи или понесла большие потери, это делалось почти обязательно».⁶²
Был период, когда командование 62-й армией пришлось принимать самому генерал-майору Крылову Николаю Ивановичу: «5 сентября… На исходе дня поступила неожиданная, во всяком случае, для меня телеграмма Военного Совета фронта об отстранении генерала Лопатина от должности. Принять командование войсками 62-й армии приказывалось мне…
Не знаю, как объяснили его снятие самому Лопатину: разговора на эту тему у нас с ним не было. …Думаю, однако, что причина заключалась не в каком-то частном факте. Командарм 62-й и руководство фронта, как говорится, не сработались, и у последнего по мере осложнения обстановки, по-видимому, складывалось мнение, что командующий в армии нужен другой… К Антону Ивановичу у меня сохранилось большое уважение, как к мужественному человеку, опытному и дальновидному военачальнику. С удовольствием прочёл то, что написано о нём в «Воспоминаниях и размышлениях» Маршала Советского Союза Г.К. Жукова: «В то время 62-й армией командовал генерал-лейтенант Антон Иванович Лопатин. Он сделал всё, от него требовал воинский долг, и даже больше, поскольку хорошо известно, что враг действовал против войск армии А.И. Лопатина в численном превосходстве». Считаю эту авторитетную оценку объективной и справедливой».⁶³
Генерал-лейтенант А.И. Лопатин руководил 62-й армией почти полтора месяца, когда она вела тяжёлые, кровопролитные бои под Сталинградом. Вот как объясняет причину снятия его с должности бывший командующий фронтом Андрей Иванович Ерёменко: «6 сентября произошёл случай, вероятность которого даже трудно себе было представить. Во исполнение решения Ставки Верховного Главнокомандования мной был издан приказ «Ни шагу назад!», который был нарушен генералом Лопатиным – он самолично отвёл 28-й танковый корпус (корпус был по сути дела, без танков, а усилен противотанковым батальоном) на 3 километра на новые позиции без давления со стороны противника, чем тот сразу воспользовался и на наших плечах продвинулся вперёд. Отвод с подготовленных в течение 12 дней позиций поставил наши войска в невыгодное положение. Наше оперативное построение серьёзно ухудшилось, так ранее, находясь в районе разъездов Конный и Древний Вал, войска занимали выгодное положение, создавая угрозу флангам противника, прорвавшимся в район Латашанка, Рынок. Удерживая этот район, мы были близки к тому, чтобы в ближайшем будущем соединиться с войсками Сталинградского фронта, действовавшими с севера, и замкнуть кольцо вокруг немецко-фашистских войск, прорвавшихся к Волге в районе Латашанка.
И вдруг это неожиданное, совершенно ненужное, прямо-таки вредное оставление таких важных позиций. Нам был дорог каждый метр сталинградской земли, а тут отдаём такой большой участок. Правый фланг и центр 62-й армии, в особенности те войска, которые действовали на Орловском выступе, теперь были зажаты с трёх сторон. Тем самым враг получил возможность обстреливать Сталинград артиллерийским огнём.
Такое нарушение приказа нельзя простить никому. Посоветовавшись с Н.С. Хрущёвым, мы вынуждены были освободить генерал-лейтенанта А.И. Лопатина от должности и допустить к исполнению обязанностей командующего 62-й армией начальника штаба этой армии генерал-майора Н.И. Крылова, о чём тут же было доложено в Ставку. Наше решение утвердили».⁶⁴
Мне трудно судить, чем руководствовался генерал-лейтенант А.И. Лопатин, отводя остатки 28-го танкового корпуса (без танков) с занимаемых позиций, возможно – это была крайняя мера. Обратите внимание, что советовался А.И. Ерёменко с Н.С. Хрущёвым, который зарекомендовал себя по жизни человеком, способным испортить биографию многим людям.
Судя по воспоминаниям Николая Ивановича Крылова, его заместителя, он оценивал своего командира как предусмотрительного зрелого руководителя, у которого были некоторые трения с руководством фронта: «Лопатин неплохо знал командиров частей. И судил он о них вдумчиво, непредвзято, равно как и об оперативной обстановке. Мыслил Лопатин вообще смело, независимо и, чувствовалось, был способен многое взять на себя, любил командирскую самостоятельность.
Потом я наблюдал не раз, как тягостно бывало для Лопатина, если в штабе фронта решали что-нибудь за него. А случаи подмены командармов (теперь я знаю, что это распространялось не только на 62-ю армию) были под Сталинградом не так уж редки… Лопатин считал некоторые задачи ставившиеся армии, невыполнимыми в данной обстановке и, видимо не стеснялся напрямик об этом говорить. Однако ему не удалось доказать, например, что наличных сил армии недостаточно для деблокирования войск, окружённых за Доном в начале августа. Такая задача ставилась армии в течение ряда дней, пока не отпадала сама собой… Хочется также сказать, что саму опасность глубокого охвата флангов армии за Доном Лопатин разглядел отнюдь не слишком поздно. Как мне стало известно, 6 августа он доносил фронту о сосредоточении перед обоими флангами крупных группировок противника и тогда же просил разрешить ему отвести основные силы армии на левый берег. Думаю, решиться на такую просьбу было не так-то просто. И если по ней не последовало немедленного решения, то это могло объясняться как тем, что опасность представлялась командованию фронта менее серьёзной, так и тем, что не всё от него зависело. Но через три дня отводить войска на левый берег всё же пришлось, и уже только те, которые избежали окружения… мера, которую предлагал, но не мог осуществить своей властью командарм 62-й, вероятно оправдывалась обстановкой. Здесь проявились командирская зрелость и дальновидность Лопатина, стремление сберечь силы для того, что ждало армию впереди…
Находить с Антоном Ивановичем общую точку зрения по тем вопросам, которые требовалось решать, лично мне было легко. Но взаимопонимание с начальником штаба фронта Д.Н. Никишевым, а ещё более – с заместителем командующего В.Н. Гордовым у Лопатина как-то не налаживалось, и быть в этом судьёй я не берусь».⁶⁵
Читатель, очевидно, уже обратил внимание на такого военачальника на Сталинградском фронте, как генерал-лейтенант В.Н. Гордов.
Из воспоминаний генералов К.С. Москаленко, Н.И. Крылова, С.П. Иванова, мы видим, что он строил отношения со своими подчинёнными на грубости, категоричности, не позволял иметь личное мнение и принимать самостоятельные решения. Часто угрожал снятием с должности по различным причинам, в том числе и личной неприязни. С лёгкостью подставлял своих подчинённых за свои собственные ошибочные решения. Возможно, что снятие с должностей в ходе активных боевых действий командующих 62-й армией генералов Колпакчи и Лопатина, это и его «заслуга», судя по отношению к ним.
Генерал армии С.П. Иванов вспоминал: «Слушая генерала Рухле, я подумал, что видимо, и этот казус послужил одной из причин подчинения Сталинградского фронта Юго-Восточному, поскольку В.Н. Гордов не принял необходимых мер по предотвращению прорывов гитлеровцев, хотя был своевременно поставлен в известность командармом А.И. Лопатиным о сосредоточении вражеских сил перед флангами армии и полном отсутствии у неё каких-либо резервов для противодействия готовящимся ударам».⁶⁶
Положение дел на стыке 62-й армии и 4-й танковой армии беспокоило их командование. И прежде всего это было связано с отсутствием необходимых армейских резервов.
Бывший начальник штаба 62-й армии генерал-майор Н.И. Крылов писал в своей книге: «Где бы я ни находился, мысли то и дело возвращались к правому флангу – там становилось всё горячее. Конечно, очень хорошо, что именно на правом фланге армии войска имелись и в глубине обороны, на среднем обводе. Между Котлубанью и Малой Россошкой стояли два полнокровных полка 87-й стрелковой дивизии, остававшиеся во фронтовом резерве (третий её полк, был взят на передний край). Севернее, в районе совхоза «Котлубань», на среднем обводе сосредоточивалась прибывшая из резерва Ставки 35-я гвардейская стрелковая дивизия и доукомплектованная танковая бригада. Они передавались нашей армии, но пока с оговоркой: «Использовать только с особого разрешения командующего фронтом»…
Но тут возникал трудный вопрос: обойдёмся ли на передовой без тех частей, которые стоят на запасном рубеже и которыми командарм не может распорядиться по своему усмотрению?
А мы тогда, хоть и ждали нарастания вражеских ударов из малой излучины, ещё не вполне представляли, какой они здесь достигнут силы. То, что Паулюс сосредоточил против левого фланга 4-й танковой армии и правого фланга нашей половину всех своих войск, выяснилось несколько позже».⁶⁷
С утра 17 августа 1942 года Паулюс возобновил разведку боем усиленными пехотными батальонами с целью найти слабые места, для переправы на левый берег реки Дон своих главных сил. В этих боях отличились воины-десантники во главе с нашим земляком, уроженцем города Беднодемьяновска (ныне города Спасска) Пензенской области гвардии младшим лейтенантом Кочетковым Василием Дмитриевичем из 40-й гвардейской дивизии генерал-майора А.И. Пастревича.

Страница биографии
Воспоминания о боевой биографии Кочеткова Василия Дмитриевича.
Маршал Советского Союза К.С. Москаленко писал после войны: «До сих пор с глубоким волнением вспоминаю беспримерный подвиг 16 воинов-гвардейцев из 40-й гвардейской дивизии генерала Пастревича. Это произошло вблизи населённого пункта Дубовый, в 5 км к северо-западу от станицы Сиротинской. Здесь на высоте 180,9 занимали оборону 15 бойцов. Шестнадцатый – командир, младший лейтенант В.Д. Кочетков. Им было приказано удержать высоту до подхода подкреплений.
А в это время враг возобновил наступление. Небольшой передовой отряд противника вознамерился овладеть высотой.
Встретив отпор и неся потери, он отступил. Но после этого против горстки бойцов была брошена уже рота. Она понесла ещё большие потери, но также не смогла взять высоту. Разъярённые сопротивлением гитлеровцы до наступления темноты вновь и вновь атаковали, но по-прежнему безрезультатно.
И хотя защитников высоты поубавилось, младший лейтенант Кочетков и его бойцы продолжали её удерживать. Тогда, дождавшись до рассвета, враг атаковал их силами до батальона пехоты с 12 танками.
Дорого заплатил противник за эту высоту. Все её склоны были усеяны трупами солдат и офицеров, прежде чем танки после многочасового неравного боя приблизились к вершине. К тому времени оставалось в живых лишь четверо героев. Они уже подожгли два фашистских танка. Патроны кончились, но ведь были ещё ручные гранаты. И бесстрашные гвардейцы ценой своих жизней подорвали ещё четыре вражеских танка…
Подоспевшее подкрепление отбросило противника с высоты 180,9. Вновь прибывшие воины увидели шесть горящих танков и большое количество убитых гитлеровцев. Подробности боя и гибели своих товарищей рассказал умирающий от ран младший лейтенант В.Д. Кочетков.
Командование армии высоко оценило доблесть и мужество воинов-гвардейцев: В.Д. Кочеткова, П.И. Бурдова, И.И. Гущина, Н.В. Докучаева, В.А. Чиркова, М.А. Шуктомова, П.А. Бурдина, А.С. Двоеглазова, И.Н. Касьянова, В.А. Меркурьева, А.И. Пуховкина, М.П. Степаненко, Г.А. Унжакова, И.Н. Федосимова, Н.М. Федотовского, Г.Ф. Штефана.
Все они были представлены к высоким наградам. Указом Верховного Совета СССР первые шесть из них были посмертно награждены орденом Ленина, остальные десять – орденом Красного Знамени».⁶⁸
13 сентября 1942 года об этом подвиге поместили свои материалы центральные газеты «Правда» и «Известия». 24 сентября 1942 года статью «Бессмертие» о кочетковцах, опубликовала и наша областная газета «Сталинское знамя» (1939 – 1956).
Из книги генерала армии С.П. Иванова «Штаб армейский, штаб фронтовой»: «В 6 часов утра 17 августа, когда на севере столь тревожным стало положение 4-й танковой армии генерал-майора В.Д. Крученкина и 62-й армии генерал-лейтенанта А.И. Лопатина, Гот начал наступление всеми своими силами в 40-километровой полосе. Главный удар, как мы и ожидали, пришёлся на те, полтора десятка километров, что лежали по обе стороны железной дороги Котельниково – Сталинград. Там действовало более 200 вражеских танков, рвавшихся на станцию Абганерово».⁶⁹
Несмотря на тяжёлое положение у соседей 62-й армии, катастрофы удалось избежать благодаря наличию армейских резервов. Генерал-майор Михаил Степанович Шумилов, командующий 64-й армией, перебросил сюда два истребительно-противотанковых полка и 13-ю танковую бригаду из 13-го танкового корпуса. 18 августа командарм вновь был вынужден усиливать свои позиции стрелковой дивизией и оставшимися частями 13-го танкового корпуса.
20 августа гитлеровцы нанесли мощный удар с юга-запада Сталинграда в полосе обороны 57-й армии генерал-майора Ф.И. Толбухина.
«…Итогом дня 21 августа стало вклинение почти сотни танков противника на глубину 10-12 километров. Генерал Ф.И. Толбухин выдвинул к участку прорыва 56-ю танковую бригаду, часть сил 36-й гвардейской стрелковой дивизии и имевшиеся в его распоряжении артиллерийские резервы».⁷⁰

К.С. Москаленко вспоминая о боях под Сталинградом в начале сентября 1942 года приводит слова командира 7-го танкового корпуса: «За семь дней ожесточённых боёв (всё происходило неподалёку от совхоза Котлубань), – вспоминает П.А. Ротмистров, командовавший тогда 7-м танковым корпусом, который входил в состав 1-й гвардейской армии, – части корпуса продвинулись всего на четыре километра. Эти немногие километры и для нас и для врага были поистине полем смерти».⁹⁷
Бывший начальник штаба 1-й гвардейской армии генерал армии Семён Павлович Иванов вспоминал: «Уезжая, Андрей Иванович попросил меня показать кратчайшую дорогу к одной из переправ через Волгу. В машине, сев со мною на заднее сиденье, Ерёменко попросил без официальности рассказать о положении дел. Я без утайки выложил всё, что наболело на душе. Он поблагодарил за откровенность.
У него, на мой взгляд, сложилось объективное представление о ситуации севернее Сталинграда. В своих послевоенных мемуарах он отмечал превосходство вражеской авиации и острый недостаток с нашей стороны средств борьбы с ней, что было одним из серьёзнейших препятствий, мешавших полному выполнению стоявших перед фронтом задач. Фашистской авиации благоприятствовала совершенно открытая местность. Нагло действовала воздушная разведка противника. В этих условиях было крайне трудно добиться внезапности ударов. Наше маневрирование проводилось в довольно узкой полосе, контрудары наносились днём, а не ночью, когда резко снижалась активность вражеской авиации. Противник сильно укрепил выгодные позиции, особенно господствующие высоты, организовал надёжную огневую систему, создал предполье с минными полями, быстро перебрасывал танки и самоходные установки к угрожаемым участкам.⁹⁸

Страница биографии
Линник Пётр Егорович (1922 – 2012 гг.), уроженец села Нижняя Сыроватка Сумской области. Окончил в июне 1941 года Смоленское артиллерийское училище. В боевых действиях на Западном, Волховском фронтах. С июня 1942 года под Сталинградом. Начальник штаба артиллерийского дивизиона. Участвовал в освобождении Украины, Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии и Австрии. Дважды ранен.
С 1968 по 1977 годы начальник факультета Пензенского высшего артиллерийского инженерного училища. После ухода на пенсию работал заместителем начальника музея Пензенского артиллерийского инженерного института.
Полковник Линник Пётр Егорович награждён двумя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденами Красной Звезды и «Знак Почёта».

18 сентября был получен приказ Юго-Восточного фронта, в состав которого входила в тот период 62-я армия. Вот этот документ.
«Выписка из боевого приказа № 00122
Штаб ЮВФ. 18.9.42. 18.00
Под ударами соединений Сталинградского фронта, перешедших в общее наступление на юг, противник несёт большие потери на рубеже Кузьмичи, Сухая Мечетка, Акатовка. С целью противодействия наступлению нашей северной группировки противник снимает ряд частей и соединений из района Сталинград, Воропоново и перебрасывает их через Гумрак на север.
В целях разгрома сталинградской группировки противника, совместно со Сталинградским фронтом, – приказываю:
1. Командарму 62-й, создав ударную группу в районе Мамаев курган, не менее трёх стрелковых дивизий и одной танковой бригады, нанести удар в направлении на северо-западную окраину Сталинграда с задачей уничтожить противника в этом районе…».⁹⁹

Маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков писал об этих событиях: «А откуда взять эти три дивизии? Ни во втором эшелоне, ни в резерве армии дивизий не было. Все, кто мог держать оружие в руках, сражались на передовой, были втянуты в уличные бои…
В развитие приказа фронта в 23 часа 50 минут 18 сентября я подписал приказ по армии, в котором после ожесточённых оборонительных боёв, после медленного, но отступления, появилось новое слово НАСТУПЛЕНИЕ. Он был принят измотанными, измученными войсками с огромным воодушевлением. Появилась уверенность в своих силах. Если контрнаступление, то, значит, есть у нас силы, стало быть, конец обороне… Мы с утра внимательно приглядывались к поведению противника, ожидая увидеть какое-либо смятение в его стане или засечь передвижение его войск, которые он должен был снять с нашего участка фронта. Но мы лишь отметили снижение активности его авиации».¹⁰⁰
Маршал Советского Союза Николай Иванович Крылов писал в своей книге после войны: «Предположение, что действия советских войск севернее города вынудят противника оттягивать какие-то силы из под Сталинграда (а в штабе фронта одно время были почему-то уверены, что это уже происходит), в тот раз, к сожалению, не оправдалось».¹⁰¹
К сожалению донесения отправляемые в Ставку, о якобы снимаемых с фронта 62-й армии немецких частях и дивизиях и их перемещении в полосу наступления наших армий с севера, были лишь пожеланиями писавших или подписывавших их начальников и не всегда соответствовали действительности.
Из разговора генерала армии Г.К. Жукова и начальника штаба 1-й гвардейской армии полковника С.П. Иванова по поводу результатов боёв севернее Сталинграда в начале сентября 1942 года: «Георгий Константинович вызвал нас и шифровальщика и продиктовал текст донесения на имя Сталина. В нём говорилось, что начатое наступление продолжается, хотя соединиться со сталинградцами не удалось. Причины – недостаток артиллерии, авиации и вынужденный
ввод стрелковых дивизий прямо с марша, без должной подготовки.
Но и этот удар отвлёк от Сталинграда крупные силы противника, иначе город был бы взят им.
…Я невольно сделал движение, выдававшее моё желание возразить, и, хотя быстро подавил его, посчитав возражение всё же не уместным, от проницательного взгляда Жукова это не ускользнуло.
– Ты с чем-то не согласен? – спросил он. – Говори, но только конкретно.
– Нет у нас данных о повороте каких-либо крупных соединений врага от Сталинграда против нас, речь может идти о маршевых пополнениях и средствах усиления. Да и продолжать наступление без достаточной подготовки мы не сумеем…
– Ты недалёк от истины, – сказал заместитель Верховного, – но не забывай, что донесение буду подписывать не один я, поэтому оставим так, как есть.
Подписав документ, Г.К. Жуков вернул его майору Заморину со словами:
– Отнесите его на подпись товарищу Маленкову, он в блиндаже члена Военного совета, и тотчас же отправляйте.
Г.К. Маленков… внёс всего одну поправку, она сильно исказила суть документа. Маленков заменил слово «крупные» на «главные», и получилось, что Паулюс и Гот повернули свои главные силы, штурмовавшие Сталинград, против нас, чего, конечно не было».¹⁰²
Как ежедневно ждали помощи с севера от наших войск, как ждали пополнения воевавшие в Сталинграде, можно только предполагать. Ведь не секрет, что при переправе через Волгу допускался немалый процент гибели личного состава. Сюда ещё необходимо было доставить боеприпасы (патроны для автоматов, винтовок, ленты для пулемётов), продовольствие, медикаменты, мины и снаряды для орудий небольших калибров, гранаты, отсюда вывезти
раненых.
В.И. Чуйков вспоминал о событиях сентября 1942 года: «В ночь на 22 сентября…около двух часов…меня вызвал к телефону командующий фронтом генерал-полковник А.И. Ерёменко. Он сообщил, что одна из танковых бригад Сталинградского фронта прорвалась через позиции противника с севера и вот-вот должна соединиться с нами в районе Орловки. Я поднял всех на ноги, сел за телефоны и всю ночь искал эту бригаду, ждал, кто первый доложит радостную весть о встрече войск Сталинградского фронта с 62-й армией. Но такого доклада мы не дождались. Несколько дней спустя нам стало известно, что бригада не дошла до цели. Она целиком, вместе с командиром 67-й бригады полковником Шидзяевым, погибла в глубине боевых порядков противника».¹⁰³
Войска трех армий понесли серьезные потери, но свою задачу, согласно официальной версии, выполнили. Вот как она была поставлена Георгию Константиновичу Жукову И. Сталиным: «Ваша главная задача отвлечь силы немцев от Сталинграда, если удастся, ликвидируйте немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и Юго-Восточный фронты».
Они сковали силы немцев под Сталинградом и создали условия для скрытного сосредоточения резервов и нанесения мощных ударов на флангах гитлеровской группировки под Сталинградом, их окружения и последующего уничтожения.
Планируемого встречного совместного удара по противнику, к сожалению, не получилось по нескольким причинам. Однако в следующем эпизоде вновь показана отрицательная роль генерала В.Н. Гордова в реализации наступления силами 1-й гвардейской армии с участием 4-го танкового корпуса. Ведь была реальная возможность пробить коридор к 62-й армии, и для этого были созданы все условия. Даже авиация противника, запоздавшая со своим налётом,
способствовала этому. И с какой лёгкостью генерал переложил ответственность за свои решения на неповинного человека – начальника штаба армии, подставляя его под суд военного трибунала.
Бывший начальник штаба 1-й гвардейской армии генерал армии С.П. Иванов вспоминал: «Все соединения чётко и быстро выполнили приказ и начали выдвижение на север. И всё же меня беспокоил 4-й танковый – ведь его новый командир генерал-майор Андрей Григорьевич Кравченко вступил в должность буквально за час-полтора перед этим… Мы собрали весь имеющийся у нас автотранспорт и посадили часть пехоты стрелковых дивизий на машины, чтобы
она по возможности одновременно с танками достигла гребня высот…
Спустя примерно час после отдания команды на выдвижение второго эшелона на КП позвонил В.Н. Гордов. Он занимался до этого, как видно, боевыми делами войск 63-й и 21-й армий, на участке которых ожидались попытки врага ликвидировать наш плацдарм в районе Серафимовича. Заместитель командующего фронтом потребовал доложить обстановку. Я сделал это весьма обстоятельно, особо выделив причины выдвижения второго эшелона. В ответ
послышались шумные тирады характерные для так называемого матерного руководства. В.Н. Гордов приказал немедленно остановить, а затем вернуть назад, в исходное положение, выдвигавшиеся на север соединения, и прежде всего танковый корпус. Он считал, решение командарма преждевременным… В.Н. Гордов отдавал свои распоряжения таким громовым голосом, что я невольно отодвинул телефонную трубку от уха и все присутствующие на КП, включая Я.Н. Федоренко и Л Ф. Минюка, слышали его категорический приказ. И вот как бывает – эта деталь сыграла затем важную роль в моей личной судьбе.
…В том же порядке, как отдавались команды на выдвижение, я и мои подчинённые дали отбой… Спустя полчаса позвонил Г.К. Жуков… он потребовал… добейтесь первоначального выполнения приказа.

…Я ехал в танковый корпус, а мои коллеги – в стрелковые дивизии. Танкисты продвинулись уже на изрядное расстояние и в этот момент находились в довольно глубокой лощине, вновь развёртываясь здесь в смешавшийся было боевой порядок…
Я, как младший по званию, представился генералу и сказал о цели своего приезда.
– Кравченко, – коротко отрекомендовался он, и не без раздражения продолжал: – что за оказия! То вперёд, то назад, то снова вперёд. Теряем драгоценное время. – Его карие, глубоко посаженные глаза при этом недобро сверкнули.
– Товарищ генерал, – ответил я, – сейчас нет времени объяснять, как сложилась такая нелепая ситуация. Вы за это ответственности не несёте, а вот за выполнение последнего приказа мы с вами оба отвечаем перед заместителем Верховного.
– Я дал уже необходимые указания, – несколько другим тоном отвечал Андрей Григорьевич… – Сейчас заканчивается перестроение в боевой порядок и танки двинутся вперёд. Но вы лучше прислушайтесь и посмотрите на небо.
Действительно, с юга доносился рокот авиамоторов. Шло не менее сотни самолётов. Их гул нарастал, и вот пузатые бомбардировщики люфтваффе – почти над нами. Они перестроились и пошли вдоль лощины. Вскоре густой россыпью стали падать бомбы. В грохоте начавшейся бомбёжки я пытался ещё что-то говорить, но Кравченко махнул рукой, показывая под днище танка, Я понял, что в этой обстановке лучшего укрытия не найти, и мы залегли под командирской машиной рядом с членами её экипажа. Бомбы рвались рядом. Как при смерче, сухая земля забивала нос, глаза, уши, скрипела на зубах…
Тут подошла следующая волна «юнкерсов», но она уже была не столь плотной и бомбы падали реже…Поредевшая танковая цепь, подчиняясь командам, приготовилась к броску, но в этот момент была получена радиограмма от Федоренко об окончательном отбое и отходе в первоначальный район сосредоточения.
Кравченко быстро и чётко отдал необходимые распоряжения. Мы дождались , пока танки развернулись и двинулись назад. Я пригласил Андрея Григорьевича в свою автомашину. Пережив бок о бок бомбёжку в открытой лощине, мы уже чувствовали себя близкими людьми. После такой смертельной встряски обычно тянет на откровенность, и мы рассказали друг другу немного о себе. Кравченко произносил слова чуть хрипловатым голосом, но с неожиданным
для его плотной комплектации мягким, напевным полтавским выговором. Расставаясь, он заключил: – Я штабную работу знаю, но считаю, что на командной должности удовлетворения от своего труда получаешь несравненно больше.

Бой в Заводском районе Сталинграда. Зима 1942 г.

Сталинград, 2 февраля 1943 г. Выстояли и победили!

А.Ф. Носенко

И.А. Савельев

Д.Е. Глебов

М.П. Тимошенко

П.А. Навроцкий (в центре)

К.С. Москаленко

М.Н. Грязнов

Командование 62-й армии (Сталинград, 1942 г.).
Слева направо: К.А. Гуров, Н.И. Крылов, В.И. Чуйков

Н.И. Крылов над рабочей картой 

Полковник Н.М. Бубнов (в центре)
с офицерами штаба бригады

Танковая колонна «Тамбовский колхозник»

П.В. Тамбовцев

В.Е. Мусатов

Младший сержант Д.Г. Тамбовцев

Г.П. Глушенков

Г.В. Кузнецов

В.П. Славнов

П.Е. Линник

Командир 2-го танкового батальона майор Сергеев (в центре)

А.И. Лопатин

Н.П. Анисимов

А.Ф. Дмитриевский

Удостоверение
А.Ф. Дмитриевского к медали
«За оборону Сталинграда»

А.И. Бородин

Н.П. Степанов


Материалы музея средней школы №37 г. Пензы

С.С. Дынник

С.С. Дынник в годы войны

М.В. Саблина-Молодина

А.С. Земсков

А.Г. Кравченко

П.И. Ливанов

В.С. Сюлин. 1945 г.

В.С. Сюлин. 1943 г.

И.Г. Шильнов

В.Д. Кочетков

П.Ф. Филиппенко

Н.Ф. Шлыков

А.Г. Рыбаков (в центре) в госпитале г. Каменка (1943 г.)

Справка о ранении А.Г. Рыбакова (1943 г.)

В.Н. Чухнин

П.П. Невежин

В.М. Керханаджев
в годы войны

В.М. Керханаджев

Ветераны 62-й стрелковой дивизии у входа в Центральный музей вооружённых сил СССР (Москва)

Родители Н.Л. Мыскиной: Леонтий Григорьевич
и Федосья Ефимовна Мыскины

Н.Л. Мыскина (слева) в гостях у Пензенского телевидения

Н.Л. Мыскина (в верхнем ряду четвёртая слева) среди женщин-ветеранов войны. 1980-е гг.

Брат Н.Л. Мыскиной
Николай

Брат Н.Л. Мыскиной
Александр

Брат Н.Л. Мыскиной
Василий

Внук Н.Л. Мыскиной
Д.В. Вязовкин

П.Т. Сембряев

Л.Ф. Сидоркин

А.А. и Н.В. Сокол

А.П. Буров

Н.С. Дмитриев

Встреча на Пензенском телевидении. 1980 г.
В первом ряду слева А.П. Буров

Офицеры штаба 5-й УА. В центре генерал-полковник
Н.Э. Берзарин; в том же ряду, первый слева, — Г.С. Мокроусов

Г.С. Мокроусов

А.В. Жаднов

Н.И. Керенский

Удостоверение
Н.И. Керенского к медали
«За оборону Сталинграда»

А.Д. Хренцов

Н.Е. Чирков

Н.Ф. Башкиров

Л.В. Кутынин

Н.С. Лобанова

С.Д. Лобанов

Братья Степановы: Фёдор, Юрий, Николай

Сержант Ф.П. Степанов
в госпитале

Ф.П. Степанов в Кремле

А.П. Дёмина (Алифанова)

А.П. и А.С. Дёмины

Отец А.П. Дёминой

Старший брат
А.П. Дёминой

Н.И. Китовцев

Н.Ф. Святелик

С.И. Сахаров

И.Я. Пищедаров

В.И. Чуракова

А.Н. Тришкин

Участники битвы за Сталинград. Слева направо: В.Н. Чухнин,
П.Е. Линник, А.И. Бородин, П.К. Шевченко

Когда я вернулся на КП, то узнал, что прикрываясь авиацией, враг предпринял мощную контратаку при поддержке 50 танков и вновь овладел высотой 154,2. В блиндаже собралось всё начальство: Г.К. Жуков, Я.Н. Федоренко, В.Н. Гордов, К.С. Москаленко. Зам. командующего фронтом был вне себя от гнева. Он рвал и метал, причём основным виновником срыва операции выставлял меня.
– Снять с должности, немедленно отдать под суд военного трибунала за самоуправство, граничащее с изменой Родине! – восклицал он. Из его крика можно было понять, что якобы я сам по собственной инициативе, остановил танковый корпус А.Г. Кравченко.
Г.К. Жуков тоже был изрядно взведён. Он бросал красноречивые взгляды то на меня, то на Гордова, то на Федоренко. В это время к нему подошёл Леонид Фёдорович Минюк и что-то сказал шёпотом.
Жуков поднялся и вместе с Минюком вышел из блиндажа.
Минут через десять Жуков вернулся и, посмотрев прямо в глаза бушевавшего замкомфронтом, сказал:
– Гордов, прекратите истерику и спокойно разберитесь в случившемся.
Слова эти были произнесены с таким холодом отчуждённости, что мне стало ясно, что генерал Минюк напомнил Георгию Константиновичу, как в действительности было дело.
С этого момента Жуков говорил с Гордовым лишь строго официально. И, я думаю, что тогда-то и было предрешено последовавшее вскоре отстранение от должности Гордова, которого в конце сентября сменил К.К. Рокоссовский. О моей же «вине» больше никто не обмолвился и полусловом».¹⁰⁴

Страница биографии
Андрей Григорьевич Кравченко (1899 – 1963 гг.) был в 1939 году начальником штаба 61-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Пензе. Отсюда убыл на войну с Финляндией в декабре 1939 или начале января 1940-го года. В годы Великой Отечественной войны командовал танковой бригадой, танковыми корпусами, 6-й гвардейской танковой армией. Гвардии генерал-полковник танковых войск (1944 г.), дважды Герой Советского Союза (1944, 1945 гг.). Закончил вторую мировую войну в сентябре 1945 года на Дальнем Востоке с милитаристической Японией.

Так как главное повествование у нас идёт о боевых действиях 62-й и 277-й стрелковых дивизий, а также пензенцах, участвовавших в битве на Волге в различных родах Сухопутных войск, то хотелось бы кратко вспомнить авиаторов и моряков.
В этой книге приводятся примеры боевого применения авиации в основном со стороны противника. Конечно, в ходе сражения на Волге она серьёзно преобладала в количественном и качественном соотношении над нашей – советской.
Командующий ВВС Красной Армии, представитель Ставки генерал-полковник Александр Александрович Новиков координировавший боевое применение авиации фронтов в Сталинградской битве отмечал: «…положение на юге, особенно в районе Сталинграда, ухудшилось из-за недостатка у нас самолётов, главным образом истребителей… Немцы имеют на юге минимум двойное превосходство в воздухе, что лишает нас возможности прикрыть свои войска.
Практика войны показала, что самые храбрые войска становятся беспомощными, если они не защищены от ударов с воздуха».¹⁰⁵
Но наши лётчики начали получать новые, более совершенные самолёты, в частности истребители ЛА-5, первые полки вооружённые ими появились под Сталинградом, приобретали боевой опыт. Учились грамотно воевать, это мы увидим из ниже приведённого примера организации боя командиром одной из авиационных дивизий.

Страница биографии
Генерал-полковник авиации Сиднев Борис Арсеньевич (1911 – 1994 гг.), уроженец города Ульяновска. После окончания профтехникума работал на заводе в городе Пенза. В 1929 году окончил Пензенскую школу пилотов ГВФ (Гражданского воздушного флота – Г.Т.). В 1932 году Одесскую военную авиационную школу лётчиков. В 1940-м году – Высшие авиационные КУКС (курсы усовершенствования командного состава – Г.Т.).
На фронтах Великой Отечественной войны с июня 1941 года. К маю 1945 года командир 13-го истребительного авиационного корпуса, совершил 140 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 4 вражеских самолёта. Звание Героя Советского Союза присвоено 29 мая 1945 года.
Из книги Маршала Советского Союза Ерёменко Андрея Ивановича: «10 августа (1942 года – Г.Т.) командование фронта поставило перед воздушной армией ответственную задачу: надёжно прикрыть караван из 16 наливных барж с бензином, следовавших по Волге из Астрахани в Сталинград.
Выполнение этой задачи было поручено командиру 268-й истребительной авиационной дивизии полковнику Б.А. Сидневу, который для этой цели создал группу из 12 экипажей на самолётах Як-1. При выполнении этой задачи полковник Б.А. Сиднев проявил разумную инициативу: учитывая, что немецкому командованию наши аэродромы базирования известны, он рассадил свою группу на четыре неизвестные полевые площадки. Караван барж вышел
из Астрахани 14 августа. Уже на другой день самолёты Ю-88, обнаружив двигавшийся караван, пытались бомбардировать его. В налёте участвовало девять «юнкерсов» (в двух группах) без истребителей прикрытия. Лётчики группы товарища Сиднева, вылетев для отражения этих самолётов одновременно с двух площадок, атаковали их, не допустив даже до Волги. При этом лётчиком лейтенантом Плаховым был сбит один «юнкерс»; остальные самолёты, освободившись от бомб, на большой скорости ушли на аэродромы посадки.
17 августа гитлеровцы целый день вели интенсивную воздушную разведку с целью установления аэродромов-засад наших истребителей, но сделать этого им не удалось, так как истребители, хорошо замаскированные на площадках, не вылетали против одиночных вражеских самолётов-разведчиков.
18 августа во второй половине дня караван барж подвергся налёту семи «юнкерсов». При подлёте их к цели наши истребители, поднявшись с аэродромов-засад, атаковали их. Товарищ Сиднев и старший сержант Елкин сбили два «юнкерса».
19 и 20 августа немцы большими силами своей авиации пытались потопить баржи. Однако любая попытка атаковать наши суда заканчивалась гибелью немецких лётчиков. Горючее было доставлено в Сталинград.
Действия истребителей группы товарища Сиднева из засад, с хорошо замаскированных аэродромов, были ценным вкладом в тактику действий истребителей».¹⁰⁶
Десятки пензенцев активно участвовали в воздушных боях в небе Сталинграда. Среди них: Петр Петрович Ратников, Евгений Дмитриевич Басулин, Алексей Иванович Бородин, Константин Константинович Тычино, Тамара Николаевна Бурцева.

Страница биографии
Гвардии старший лейтенант Пётр Петрович Ратников (1918 – 1943 гг.) уроженец села Головинщино ныне Каменского района.
Командир эскадрильи 53-го гвардейского истребительного авиационного полка 16-й воздушной армии. Он совершил 220 боевых вылетов, провёл 85 воздушных боёв. Лично сбил 11 вражеских самолётов и 4 в группе. Погиб в июле 1943 года, таранив самолёт-разведчик FW-189 (прозванный «Рамой»). Герой Советского Союза (24.8.1943).

Страница биографии
Капитан Евгений Дмитриевич Басулин (1917 – 1957 гг.) уроженец села Вазерки ныне Бессоновского района. Командир эскадрильи 239-го истребительного авиационного полка 2-й воздушной армии. Совершил 88 воздушных вылетов, в 25 воздушных боях сбил 13 самолётов противника и 1 в группе. Герой Советского Союза (28.9.1943)

Страница биографии
Старший лейтенант Бородин Алексей Иванович (1917 – 1999 гг.). уроженец деревни Загибалиха, ныне посёлок Октябрьский Белинского района Пензенской области, лётчик-штурмовик. Он был единственным пензенцем удостоенным звания Героя Советского Союза за бои под Сталинградом. В 1938 году после окончания средней школы, Алексей Иванович поступил в Пермский сельхозинститут. В 1940-м году оканчивает Пермскую военно-авиационную школу.
В Великой Отечественной войне с сентября 1941 года, на Ленинградском фронте. В мае 1942 года формируется 226-я штурмовая авиационная дивизия. Она участвует в боях на Брянском, Юго-Восточном, Сталинградском, Южном, 4-м Украинском и 3-м Белорусском фронтах. За боевые заслуги преобразована в 1-ю гвардейскую штурмовую авиационную дивизию (18.03.1943 г.), удостоена почётного наименования Сталинградская (4.5.1943 г.).
Из представления на звание Героя Советского Союза начальника воздушно-стрелковой службы 504-го штурмового авиационного полка 226-й штурмовой авиационной дивизии 8-й воздушной армии Южного фронта, старшего лейтенанта Бородина Алексея Ивановича. К февралю 1943 года совершил 60 боевых вылетов на штурмовку аэродромов, скоплений живой силы и техники противника. Звание присвоено 1 мая 1943 года.
В 1953 году окончил Военно-воздушную инженерную академию. Полковник авиации в отставке Бородин Алексей Иванович был награждён орденами: Ленина; тремя Красного Знамени; Александра Невского; двумя Отечественной войны 1-й степени; Красной Звезды, многими медали.
На здании средней школы в селе Поим Белинского района, установлена мемориальная доска. Похоронен Герой на Аллее славы Ново-западного кладбища в городе Пенза.

Страница биографии
Младший лейтенант Тычино Константин Константинович (1916 – 2004 гг.). Уроженец города Петроград. Командир взвода 30-го отдельного аэросанного батальона. Два взвода из 30-го ОАСБ были отправлены в январе 1943 года под Сталинград. На аэросанях перевозили раненых и обеспечивали оперативную связь. В разбитом городе аэросани использовались на окраинах Сталинграда.
Тычино К.К. вспоминал после войны: «Аэросани не были защищены бронёй, корпус был изготовлен из многослойной фанеры толщиной 20 мм, на носовой части корпуса, был размещён открыто столитровый бензобак. В корпусе сзади устанавливался двигатель М-11, отработавший на самолёте У-2 положенный ресурс. Четыре лыжи, винт пропеллер от тех же самолётов, проще некуда, управление и сиденье для экипажа. В ноябре-декабре 1941 года аэросани изготавливались небольшими партиями и обкатывали на льду Волги. После Сталинграда батальон был отравлен в Москву на доукомплектование и отправлен железнодорожным эшелоном в Калугу. Далее своим ходом батальон
добрался в район станции Юхнов».
В 1944-1945 годах Тычино К.К. служил на остове Эзель и выводил из туманов флотских авиаторов. Так сложилось, что даже после 9 мая 1945 года он обеспечивал вылеты наших лётчиков, ведущих боевые действия на Курляндском выступе, а потом был командирован на Дальний Восток. Там, в ходе японских событий, возглавлял службу технического обеспечения самолётовождения.
После войны проживал в Севастополе Сердобске, Пензе. Работал в одном из Пензенских научно-исследовательских институтов. От войны остался орден Отечественной войны 1-й степени и осколок в груди.

Страница биографии
Ефрейтор Бурцева Тамара Николаевна из с. Пяша Бековского района в Красной Армии с мая 1942 года. Направили в Вольское авиаучилище в группу оружейников. Через четыре месяца направили в 111-й авиаполк. В сентябре прибыли на аэродром недалеко от села Котельниково под Сталинградом. Не успели разместиться, как уже налёт гитлеровской авиации. Лётчики под огнём взлетали и вели бой. Работа была тяжёлая и очень ответственная. Самолёт прилетал и необходимо было проверить и перезарядить оружие. Иногда лётчики делали по 7-8 боевых вылетов, каждый раз девушки докладывали: «К вылету готов!». Награды ветерана: орден Отечественной войны 2-й степени, медали «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Большой вклад в оборону Сталинграда внесли и моряки Волжской флотилии и речных кораблей и катеров. Среди них были и уроженцы Пензенской области.
«Волжская флотилия начала боевые действия с 22 июля и участвовала в боях до 10 ноября 1942 года, руководил ею контр-адмирал Д.Д. Рогачёв…
Корабли военной флотилии с 23 августа по 10 ноября непрерывно вступали в огневые схватки с противником. Они выпустили по противнику 13 тысяч снарядов. Особенно отличилась канонерская лодка «Усыскин», которая провела за это время 110 боевых стрельб и израсходовала 2625 снарядов. Флотилия нанесла большой урон противнику. Её силами и средствами уничтожено 5000 солдат и офицеров противника, 24 танка, до 10 самолётов и т.д.
Силами флотилии через Волгу на правый берег в Сталинград перевезено около 65 тысяч солдат и офицеров, 2393 тонны боеприпасов, продовольствия и других военных грузов. При обратных рейсах корабли флотилии перевезли более 35 тысяч раненых, 15 тысяч человек гражданского населения».¹⁰⁷

В составе Волжской флотилии воевал наш земляк Грязнов Михаил Николаевич.
Страница биографии
Грязнов Михаил Николаевич родился 25 июля 1922 года в селе Павло-Куракино Городищенского района Пензенской области. В 1939 году окончил 10 классов Городищенской средней школы и поступил в Севастопольское военно-морское артиллерийское училище, которое окончил досрочно в августе 1941 года.
Службу в военно-морском флоте проходил с августа 1941 года по 15 декабря 1975 года.
С 22 июня по 25 августа 1941 года в составе орудийного расчёта курсантской зенитной батареи отражал налёты вражеской авиации на Севастополь.
В 1942-1943 годах участвовал в Сталинградской битве. Поддерживал артиллерийским огнём канонерских лодок «Громов» и «Руднев» Волжской военной флотилии наши войска 57-й, 62-й и 64-й армий Юго-Восточного фронта.
Находился в расположении передовой линии обороны Сталинграда, откуда корректировал огонь кораблей по вражеским войскам.
В 1943-1945 годах защищал Ленинград, участвовал в боевых действиях в Финском заливе и Балтийском море.
Капитан первого ранга Грязнов Михаил Николаевич награждён орденами: Красного Знамени; Отечественной войны 1-й и 2-й степени; двумя орденами Красной Звезды. Медалями: «За боевые заслуги»; «За победу над Германией в ВОВ 1941-1945 гг.»; «За оборону Сталинграда»; «За оборону Ленинграда».
Михаил Николаевич автор книги «Моряки в битве за Сталинград», которая была издана в 1982 году Нижне-Волжским книжным издательством в городе Волгоград.
Его отец, Грязнов Николай Максимович уроженец того же села погиб 4 августа 1944 года при освобождении Польши, в составе 605-го стрелкового полка 122-й стрелковой дивизии.
Жизнь заставила наших бойцов и командиров, воевавших в Сталинграде, искать новые формы ведения боевых действий. Что бы выжить под бомбёжками и артиллерийским обстрелом, приходилось ближе прижиматься к позициям гитлеровцев. Они, боясь зацепить своих, не наносили бомбовых ударов по этим районам.
Бывший командующий 62-й армией Василий Иванович Чуйков вспоминал:
«Нельзя быть командиром, если не веришь в способности солдат. Уже в дни боёв за вокзал мы с членом Военного совета К.А. Гуровым и начальником штаба Н.И. Крыловым решили изменить нашу тактику. Предстояло нарушить установившиеся порядки в войсках: наряду со взводами и отделениями в ротах и батальонах появились новые тактические единицы – мелкие штурмовые группы».¹⁰⁸

Маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский вспоминал о событиях осени 1942 года в районе Сталинграда: «Противник в городе уже в трёх местах прорвался к Волге. Учитывая тяжёлое положение 62-й армии, Ставка приказала провести в октябре наступательную операцию. К этому привлекались войска трёх фронтов. Наш, Донской, должен был активными действиями с плацдармов на Дону сковать врага, с тем, чтобы он не смог перебрасывать подкрепления в район Сталинграда. В это время наша 24-я армия своим левым флангом во взаимодействии с 66-й армией должны были разгромить вражеские части севернее города и соединиться с войсками 62-й армии Сталинградского фронта. Для этой операции нам разрешалось использовать семь стрелковых дивизий, прибывавших из резерва Ставки. Никаких дополнительных средств усиления (артиллерия, танки, самолёты) фронт не получал. В этих условиях трудно было рассчитывать на успех. Группировка противника опиралась здесь на хорошо укреплённые позиции.
Поскольку главная роль в предстоящем наступлении ложилась на плечи 66-й армии, я переговорил с Малиновским. Тот стал меня упрашивать, не направлять в бой семь новых дивизий:
– Только напрасно потеряем их.
На наше счастье, к намеченному Ставкой сроку мы из семи дивизий получили только две. Они и были переданы 66-й армии. Остальные запоздали, и мы оставили их в резерве фронта. Впоследствии они сыграли большую роль.
Как и следовало ожидать, наступление было безуспешным.
Войска Донского фронта не смогли прорвать оборону противника.
Наступление Сталинградского фронта тоже не достигло поставленной цели. И всё же противник был вынужден удерживать свою группировку в междуречье, а это имело большое влияние на дальнейший ход событий под Сталинградом».¹⁰⁹
Из решения Командующего войсками Донского фронта генераллейтенанта К.К. Рокоссовского:
№ 0028/оп от 9.10.42 г.: «...Расчет времени для подтягивания к линии фронта прибывающих стрелковых дивизий: к 15.10.42 сосредоточить все семь дивизий (226, 219, 252, 62, 277, 293, 333 сд) на рубеже Аликовка – Сталино – Усть-Погожье – Горная Пролейка.
К рассвету 18.10.42 выдвинуть их на рубеж балка Каменная – балка Каркагон».¹¹⁰

Из приказа Ставки Верховного Главнокомандования года Командующему Донским фронтом т. Рокоссовскому:
№ 170650 от 11 октября 1942 «...Семь новых дивизий держать во фронтовом резерве, приняв все меры к их скорейшему обучению и устройству».¹¹¹
Не смотря на то, что Ставка предписывала командованию Донского фронта держать семь прибывших стрелковых дивизий во фронтовом резерве. Однако две первыми прибывшие дивизии, одна из них 62-я, были всё же направлены в бой. Здесь приводятся выдержки из воспоминаний командующего 66-й армией генерал-майора Жадова.
«…20 октября, в разгар начавшейся очередной наступательной операции, я прибыл в армию, на командный пункт генерала Малиновского. Здесь находился и командующий фронтом генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский. День был пасмурный, холодный. Настроение у всех присутствующих на КП было неважное, так как готовящееся наступление вновь не предвещало успеха.¹¹²
Командование Донского фронта и командование 66-й армии заранее были настроены весьма скептически к предстоящим боям, а главное к их исходу.
Командующий 66-й армией генерал-майор А.С. Жадов, вспоминая события осени 1942 года, писал: «Анализ проведённых нами в последние дни боёв показывает, – сказал мне Рокоссовский, – что многие наши неудачи связаны с ещё слабой организацией разведки противника во всех звеньях, отсутствием у командиров опыта в организации и поддержании непрерывного взаимодействия и управления, применением однообразных, главным образом фронтальных,
атак, неумением многих командиров тактического звена эффективно применять имеющиеся огневые средства. Это общие недостатки, и их надо скорее устранять…»¹¹³
Конечно, настрой командования на результат боя очень значим, но, как мы видим из воспоминаний живых участников тех событий, штабы фронтовые и армейские не отслеживали графики движения дивизий к фронту. Необходимо было дать им передохнуть хотя бы ночь, и не гнать в атаку после 30-40 километрового марша. На позициях в этих балках необходимо было оборудовать окопы, блиндажи, щели, перекрытия и т.д. так, чтобы войска могли бы укрыться,
а не быть открытыми и гибнуть от любого шального осколка или пули. Прибывающие войска должны были встретить ещё затемно и разместить толковые расторопные офицеры штаба армии или сменяемой дивизии. А не так, как поступали представители 66-й армии, производившие смену частей уже засветло и, естественно, под огнём противника.
Генерал армии А.С. Жадов вспоминал после войны: «По тому настроению, с которым расходились командиры дивизий, я понял, что ждать каких-либо успехов от завтрашнего наступления бесполезно. Так оно и было. Утром 21 октября наша артиллерия в течение 15 минут вела огонь по позициям врага, который по своей интенсивности даже нельзя было приравнять к хорошему артиллерийскому налёту, а затем соединения армии возобновили «бои местного значения», как их тогда называли даже в сводках Совинформбюро. Однако лишь 212-й стрелковой дивизии в течение дня удалось немного потеснить врага и выйти к МТФ и колхозу «13 лет Октября». На этом боевые действия были временно приостановлены…».¹¹⁴
Кто мешал нашим артиллеристам подготовиться к хорошей огневой подготовке, а затем и поддержке наступающих войск? Для этого только было необходимо своевременно доставить на позиции снаряды для артиллерии 45-мм и 76-мм, а также мины для имевшихся в ротах, батальонах и полках миномётов. Согласовать взаимодействие между артиллеристами и пехотой. Обеспечить войска хорошими корректировщиками артиллерийского огня и наблюдателями от авиации. Это задачи штабов дивизии, армии, фронта. Всего этого не было проведено и как результат нанесение ударов по своим наступающим войскам, нанесение бомбовых ударов по своей же пехоте, отсутствие снарядов к 45-ти мм пушкам непосредственной поддержки пехоты, и отсутствие мин для ротных батальонных и полковых миномётов.
Это, по большому счёту, преступление со стороны лиц, организующих наступление и посылавших солдат в бой без взаимодействия и поддержки, да ещё иногда и голодных.
Оценивая причины неудачно проведённых наступательных операций севернее Сталинграда в сентябре 1942 года, Николай Иванович Крылов писал в своих воспоминаниях: «Судить о причинах этого, находясь по другую сторону неприятельского коридора, естественно, было трудно. Вдаваться же в их разбор на основе того, что я мог узнать в дальнейшем, вряд ли здесь уместно. Скажу лишь, что причин, видимо, было немало: и общая неблагоприятная обстановка, и вынужденная поспешная подготовка, и просто недостаток сил. И что греха таить – в сорок втором мы ещё не умели воевать и управлять войсками так, как научились потом. Сомкнуть фронт с северными соседями 62-й армии довелось не скоро».¹¹⁵

Страница биографии
Единственно, что утешает, были в Красной Армии и такие командиры как комбриг с октября 1941 – до лета 1942 года, а затем генерал-майор Горбатов Александр Васильевич (1891 – 1973 гг.), командир 226-й стрелковой дивизии до июня 1942 года Он так организовывал бой, что его бойцы наступали и шли вперёд, в одинаковых условиях с другими дивизиями, которые с трудом продвигались вперёд или топтались на месте. И он не боялся, с июня 1943 года уже командуя 3-й армией, подходить с дельными предложениями по организации крупных операций к Маршалам Советского Союза К.К. Рокоссовскому и Г.К. Жукову и добивался своего. В 1943 году Александр Васильевич – генерал-лейтенант, в 1944 году – генерал-полковник, в 1955 году – генерал армии. Герой Советского Союза (1945 г), в 1953 – 1954 годах командующий войсками ВДВ страны. Маршал К.К Рокоссовский писал о Горбатове: «Александр
Васильевич Горбатов – человек интересный. Смелый, вдумчивый военачальник, страстный исследователь Суворова… Горбатов и в быту вёл себя по-суворовски – отказывался от всяких удобств, питался из солдатского котла».

Страница биографии
Как пример можно привести боевую биографию нашего земляка уроженца села Чемизовка, ныне Лапшово Камешкирского района генерал-майора Лапшова Афанасия Васильевича (1893 – 1943 гг.). Он участник 1-й Мировой войны, войны в Испании (1936-1939 г.г.). Великую Отечественную войну встретил командиром 109-го стрелкового полка 74-й стрелковой дивизии 9-й армии Южного фронта. Полковник Лапшов А.В. в оборонительных боях в июне – июле 1941 года несколько раз водил полк в атаку, разгромил два румынских полка. Неоднократно попадал, командуя полком, а затем дивизией, в окружение и выходил из него вместе со штабом, сохраняя личный состав и боевую технику. 27 марта 1942 года ему присвоено звание Героя Советского Союза.
После окончания Академии Генерального штаба Лапшов А.В. командовал 16-м гвардейским стрелковым корпусом. Героически погиб в ходе сражения на Курской дуге 14 июля 1943 года. Афанасий Васильевич Лапшов награждён: двумя орденами Ленина, тремя Георгиевскими крестами, медалью «Золотая Звезда».

Страница биографии
Вызывает уважение фронтовая биография командира 63-го стрелкового корпуса 21-й армии комкора, а с 31 июля 1941 года генерал-лейтенанта Петровского Леонида Григорьевича (1897 – 1941 гг.). Дивизии и части под его командованием в первые дни и месяцы войны упорно оборонялись, переходили в наступление и освободили города Рогачёв и Жлобин на Днепре, а также десятки других населённых пунктов. Его бойцы и командиры после ожесточённого боя сбросили в Днепр танкистов 3-й танковой дивизии гитлеровского генерал-лейтенанта Моделя из 2-й танковой группы «непобедимого» Гудериана, заставили его в течение пяти дней искать другие места переправы.
До середины августа 1941 года удерживали города Рогачёв и Жлобин воины корпуса генерала Петровского и только после приказа оставили свои позиции, когда враг захватил Смоленск и Ельню, а фронт на правом фланге 21-й армии уже проходил на 200 километров северо-восточнее.
Представляет большой интерес выдержка из докладной записки ОО НКВД (оперативного отдела Народного Комиссариата Внутренних Дел – Г.Т.) Донского фронта о наступательных операциях 66-й армии от 30 октября 1942 года, заместителю народного комиссара внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик комиссару государственной безопасности 3 ранга Абакумову.
«Приказом Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета фронта, частям 66 армии была поставлена боевая задача – с утра 20.10 на указанном участке начать наступление, прорвать оборону противника и к 23.10.42 г. соединиться с войсками Сталинградского фронта, истребить вражескую группировку, прорвавшуюся к Волге.
Для обеспечения выполнения этой задачи, 66-й армии, кроме входивших в её состав пяти стрелковых дивизий, были приданы четыре СД из 24-й армии четыре свежих СД из резерва Ставки (62, 212, 226 и 252 СД).
Армии было также придано: 23 артполка РГК, 12 гвардейских миномётных полков, несколько танковых бригад. На каждый километр линии фронта приходилось 74 орудия, не считая миномётов и установок «РС».

Авиация фронта работала на участке армии по штурмовке противника и прикрытию наших частей с воздуха.
Основная задача – прорыв обороны противника, была возложена на новые дивизии, прибывшие из резерва Ставки. По плану операции 62, 212, 252 СД, сменив старые дивизии, к 20.10.42 г. сосредоточились на исходном рубеже. Остальные дивизии занимали оборону, сковывали противника, прикрывали правый фланг армии. Ведя боевые действия, 62, 21, 252, а с 24.10 и 226 СД, за период с 20 по 26.10 необходимого успеха не имели.
За время наступательных операций, противник оказывал только огневое сопротивление – артиллерией, миномётами, пулемётно-автоматическим огнём. Было несколько слабых налётов авиации. По показаниям пленных немцев, участок наступления наших частей обороняют части 3-й мотодивизии противника, сильно потрёпанные в боях.
Несмотря на большое превосходство наших наступающих частей в людях, огневых средствах, танках, авиации задача, поставленная Ставкой, частями 66 армии не выполнена.
На 26.10.42 г. части продвинулись самое большее на 3 км и, заняв 3-5 линий немецкой обороны, приостановили наступление, понеся большие потери в личном составе (до 4-5 тыс. каждая дивизия).
Командование фронтом, в частности: командующий генерал-лейтенант Рокоссовский, нач. штаба генерал-майор Малинин, зам. командующего фронтом генерал-майор Трубников, а также командование армией, в частности: командующий генерал-майор Жадов и др., объясняя причины неуспеха на фронте и невыполнения задачи, заявляют о том, что наша пехота, особенно новые дивизии, – не обучена, воевать не умеет и не способна выполнить поставленной задачи. Высказывается мнение о необходимости прекратить наступательные действия, перейти к обороне, а новые дивизии отвести в тыл для переобучения.
26.10 командующий фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский, будучи в штабе 66 армии и делясь впечатлениями о проводимой операции, заявил:
«…Прибывшие новые дивизии к бою совершенно не подготовлены. Сегодня буду докладывать товарищу Сталину, просить его, что бы личный состав вновь формируемых дивизий хотя бы месяц проходил подготовку…».
В тот же день командарм-66 генерал-майор Жадов, на вопрос начальника Особого отдела 66 армии тов. Сервианова – почему не имеем успеха, ответил:
«…Люди не обучены и совершенно не подготовлены, многие совершенно не умеют владеть винтовкой. Прежде чем воевать, надо новую дивизию хотя бы месяц обучать и подготавливать.
Командный состав как средний, так и старший, тактически безграмотный, не может ориентироваться на местности и теряет управление подразделениями в бою.
Дивизии, прибывшие к началу операции на фронт, потеряли до 4000 человек каждая. Вести дальнейшее наступление считаю невозможным, это приведёт только к лишним потерям личного состава.
При наличии большого арт. огня и массированных налётах нашей авиации, части продвигаются очень медленно… Авиация противника активности не проявляла. Силы противника перед фронтом 66 армии незначительные (рота имеет 27 человек), противник собрал солдат из тылов…».
26.10.42 г. нач. штаба фронта генерал-майор Малинин, зам. командующего фронтом генерал-майор Трубников, в присутствии нашего опер. работника, делились мнениями о ходе наступления наших частей.
На вопрос опер. работника – успешно ли проведена артподготовка, как действует наша авиация, подавляет ли она огневые средства противника, Трубников, махнув рукой, ответил: «…Дело здесь не в авиации, дело в том, что пехота у нас ни черта не стоит, пехота не воюет, в этом вся беда…».
Малинин, поддерживая Трубникова, заявил: «…Пехота не подымается, артподготовка у нас достаточная, средств артиллерийских у нас столько, что и говорить не приходится, на один километр у нас 74 орудия. Кроме того, на этом участке 12 миномётных полков.
У немцев здесь ни черта нет, немцы безусловно несут большие потери от нашего минартогня. На этом участке у нас несомненное большое превосходство во всём и превосходство в авиации.
Авиация противника в эти дни нас беспокоит слабо, да и танков у нас неплохо… Пехота у нас никудышная…
Дать сюда хорошо обученный полк решительных бойцов, этот полк прошагал бы до Сталинграда… Дело не в артиллерии, всех огневых точек не подавишь. Артиллерия своё дело делает, прижимает противника к земле, а вот пехота в это время не подымается и в наступление не идёт…».
Командующий фронтом Рокоссовский, под впечатлением того, что причиной неуспехов являются плохие действия бойцов-пехотинцев, пытался для воздействия на пехоту использовать заградотряды.

Рокоссовский настаивал на том, что бы загрядотряды шли следом за пехотными частями и силой оружия заставляли бойцов подниматься в атаку.
Однако мнение командования фронта и армии о том, что причиной неуспехов является неподготовленность бойцов пехотных частей, не имеет под собой основательной почвы.
В частях 62, 212, 226 и 252 СД был определённый процент личного состава, призванного из запаса, мало обученного, но в этих же частях было большое число бойцов и младших командиров, бывших курсантов нормальных военных училищ, участников отечественной войны и другого вполне подготовленного контингента.
Привожу данные об укомплектованности личным составом новых дивизий.
62-я стрелковая дивизия: Находилась на формировании в ПриВО с 28 июля 1942 года до первых чисел октября. В своем составе имела: до 500 человек старого кадрового состава, 2400 человек курсантов расформированных военных училищ, до 500 человек летно-технического состава. Остальной состав прибыл из запасных бригад и госпиталей.
Из общего количества личного состава, 7700 человек русские, украинцы, белорусы и евреи. Среди них 1045 человек членов и кандидатов ВКП(б), 2026 человек членов ВЛКСМ.
…Аналогичное положение с личным составом в 212, 226 и 252 дивизиях. Все эти дивизии на фронт прибыли полностью укомплектованные личным составом и вооружением. Недоставало в отдельных дивизиях автотранспорта, тракторов и артиллерийских лошадей.
...Анализом фактов боевых действий устанавливается, что причинами неуспеха и плохих действий пехоты является плохое руководство бойцами пехотных подразделений, со стороны командного состава роты, батальона, полка и дивизии.